— Ньюбергское соглашение у вас с собой, доктор Йитс?
— Да, господин президент.
Конрад с рукой на перевязи присел на диванчик напротив, не отрывая глаз от сферы и размышляя, куда делась Серена. Над каминной полкой висел портрет Джорджа Вашингтона. У Конрада было такое чувство, что Вашингтон изучает его столь же внимательно, как и другой президент.
«Интересно, — подумал Конрад, — знает ли президент, что восточное крыло Белого дома спроектировано архитектором Йо Минг Пеем в форме треугольника, как символическое изображение трех ветвей федеральной власти, расположенных на склоне Пенсильвания-авеню, авеню Конституции и Шестнадцатой улицы? Нет, сейчас обсуждать это нежелательно».
— Полагаю, второй глобус в данный момент в Ватикане, в полной безопасности. Есть места, где даже мы не сможем наложить на него руку. Жаль, ведь эти глобусы должны быть в паре.
— Об этом я как раз и хотел поговорить, господин президент, — ответил Конрад. — Сестра Сергетти видела подписи на договоре, так что секрета они не представляют. Мы могли бы поменяться: договор на глобус Земли.
Президент внимательно посмотрел на него.
— А что, если поменять договор на вашу свободу, Йитс? Чтобы мне не пришлось бросить вас в тайную тюрьму?
Конрад вручил президенту договор.
Президент развернул документ и достал очки. Дурной мыслью в голове Конрада пронеслось, что президент сейчас повторит знаменитые слова Вашингтона, сказанные в Ньюберге: «Джентльмены, с вашего позволения я надену очки, ибо на службе своей стране я не только поседел, но и почти ослеп».
Президент быстро просмотрел текст договора, откинулся на спинку диванчика и взглянул на Конрада поверх очков.
— Некоторые из подписей под договором… Я в шоке.
— Вы имеете в виду вашего предка, Джона Маршалла, господин президент? — подсказал Конрад. — Шестая фамилия сверху, обратите внимание.
— Спасибо, вижу, — сухо ответил президент. — Должен вас разочаровать, доктор Йитс: я и понятия не имел о глубине связи моей семьи с «Альянсом». Как вы узнали на собственном опыте, если корни уходят так глубоко в американскую историю, подобные казусы неизбежны. Кто-то из потомков этих людей окажется важной шишкой в «Альянсе», а кто-то — нет. Их непросто вывести на чистую воду, но мы этим займемся.
— Как взялись за сенатора Скарборо?
Утром дом Скарборо в Виргинии навестили сотрудники ФБР. Расширенный совет присяжных Верховного суда занялся расследованием связи сенатора с пентагоновским подрядчиком — миллиардером из мира биотехнологий Максом Сиверсом.
— Похоже, Скарборо получал неплохой откат с Сиверса. — В голосе президента звучало неподдельное потрясение. — Положение сенатора в конгрессе, его председательство в Комитете по вооруженным силам, контроль средств, выделяемых на оборону, — все это позволяло Скарборо манипулировать заказами и направлять контракты в компанию Сиверса. Возможно, назначение Сиверса в ДАРПА имеет те же корни.
«Так вот как у вас тут все решается», — подумал Конрад.
— Значит, Ньюбергское соглашение вам нужно для того, чтобы узнать имена?
— Не говорите глупостей, Йитс, — ответил президент. — Мы в Америке. Всем плевать, кем были ваши предки или кем они не должны быть. О человеке здесь судят по делам, а не по корням. Грехи отцов не ложатся на детей, вам ли этого не знать?
Конрад горестно вздохнул: напоминание об отце, генерале Йитсе, и Антарктиде прозвучало вовсе не тонким намеком.
— Последствия Ньюбергского договора и требования «Альянса» — вот что угрожает нашей безопасности, — перешел к объяснению президент. — Научно-технологический прорыв оказался сильнее способности политиков и генералов четко представить себе его последствия. Именно это и предрекал Платон в «Атлантиде». Ее разрушили не природные катаклизмы, и если мы, американцы, не поймем этого, то наша судьба окажется столь же печальной. Пророчество Френсиса Бэкона в «Новой Атлантиде» — именно об Америке. Подумать только, несколько лет назад я дрожал при мысли о возможном применении террористами биотоксинов для массового поражения населения, а Макс Сиверс тем временем собирался организовать поточное производство с этикеткой «Сделано в США». Слава Богу, вы остановили его.
— Богу? — повторил Конрад. Интересно, что значат для президента слова клятвы, знакомой каждому американцу — «… и единой стране под дланью Господней»? Может, во время молитвы он всего лишь занимался саморекламой перед средним классом Америки?
Президент поднял глаза на портрет Вашингтона на стене.
— Величие Вашингтона состояло в готовности оставить власть, опершись на веру. — Взгляд президента блуждал где-то вдали. — Политической свободы не может быть без свободы вероисповедания, и он это прекрасно понимал. Конечно, Вашингтон не для того из кожи вон лез, чтобы возвысить какую-либо секту, однако он инстинктивно понял, что американец с верой в сердце — это истинный защитник американской свободы.
— А еще он щедро оплачивал работу своих шпионов, господин президент.
Президент прервался, поджал губы, и на его лице появилось что-то похожее на ухмылку.
— Доктор Йитс, вы справились с работой, и Америка благодарит вас. А теперь — сладкое.
Президент отложил текст договора и взял в руки коробочку.
— Не волнуйтесь, это еще не все. — Он протянул коробочку Конраду. — Вот, Президентская медаль свободы. Вы успешно выполнили приказ главнокомандующего.
Конрад не понял, кого президент имеет в виду — самого себя или Джорджа Вашингтона, — но, открыв коробочку и взглянув на медаль, почувствовал неподдельную гордость. Медаль представляла собой золотой диск с большой белой звездой на красном эмалевом пятиугольнике. В центре звезды лежал золотой кружок, покрытый синей эмалью с тринадцатью золотыми звездами. Медаль подвешивалась на синей ленте с белой окантовкой, белыми звездами и золотым орлом с распростертыми крыльями.
Президент добавил:
— Министр обороны Паккард настаивает, что вы заслуживаете никак не меньшего, и просил передать, что намерен пригласить вас обратно в ДАРПА.
— На самом деле награду заслуживают Дэнни Зи и старик Геркулес, — ответил Конрад, закрывая коробочку. — Да еще тот несчастный, которого вы похоронили вместо моего отца.
— Сынок, ты бы лучше поучился мудрости у сестры Сергетти: не оплакивай тех, за кем скоро последуешь.
— Что с того? Все равно у Ватикана один глобус, а у нас — другой. А подписи на договоре собственными глазами видели и вы, и сестра Сергетти, и я.
— Пусть она делает то, что должна, — решительно сказал президент. — А я сделаю то, что должен я.
Президент взял Ньюбергское соглашение, подошел к камину и поднес зажигалку к уголку соглашения. Зажженная бумага свернулась черным пеплом, пошла язычками пламени под неусыпным взором Джорджа Вашингтона. Через миг черные дыры покрыли всю поверхность документа, и он превратился в дым.
