Я развел руками:
– Зачем гадать? Давайте проверим. Навигационные изменения можно внести только с терминала, который находится в рубке. Достаточно просмотреть записи камер-самописцев по этому отсеку. Не обязательно смотреть все. Только фрагменты, в которых зафиксировано появление людей.
– Сколько времени это займет?
– Полчаса максимум.
– Возможно, это не людских рук дело, – тихо проговорил Софронов.
– Позволь мне все-таки сначала проверить мою гипотезу, хорошо?
Он пожал плечами.
– Ты можешь провести эту операцию здесь? – поинтересовался капитан, сбиваясь на «ты».
– Если прикажете, – не удержался я.
– Приказываю.
– Слушаю и повинуюсь.
Я достал из-под столешницы сенсорную панель, активировал, ввел свой пароль. Вместо медленно вращающейся планеты над нами возник шестиугольный экран – ненавязчивое напоминание о тех временах, когда за этим столом не пустовали два кресла. Далее – перейти к самописцу, выбрать необходимый раздел, загрузить параметры – дело трех минут. Все три минуты в кают-компании висело молчание, только Вася однажды тяжело вздохнул.
Наконец пошли записи. Первый фрагмент, естественно, был записью старта с Агана. Я включил двойную скорость. На экране маленький Сунь в скафандре на несколько мгновений склонился над панелью терминала. Было видно, что он только проверяет, а не задает параметры. Затем уселся в кресле, застегнулись ремни, и минуты полторы бортинженер просто сидел – хотя, конечно же, всем было ясно, что Сунь переносил при этом сильнейшие стартовые перегрузки, когда мы лежали в «саркофагах».
Потом изображение дрогнуло, перескакивая на следующий фрагмент. В рубку снова вошел Сунь, на этот раз без скафандра. В руках у него был бумажный прямоугольничек, который Сунь аккуратно прикрепил прямо над панелью. Потом, отступив, неловко перекрестился. Только тут до меня дошло, что это иконка. Распечатав на принтере, мы их всюду расклеивали сразу после старта.
А на экране маленький Сунь обратился к панели и снова просмотрел параметры. Но никаких новых данных не вносил, почти и не касался. Затем, еще раз глянув на иконку и почему-то поклонившись ей, ушел.
И опять изображение дернулось. Новый фрагмент. В пустую рубку входит лысый подросток. Сангнхит! Мы вздрогнули, я почти физически ощутил, как напряжение хлестнуло по всем нам. Вася импульсивно подался вперед, а капитан даже привстал.
Тем временем пацаненок, хмуро озираясь, приблизился к пульту, оглянулся на вход и начал стучать по кнопкам, вводя информацию.
Тези Ябубу с шумом вскочил.
– Вася, это какой из них?
– Магану, – механически ответил ошарашенный Софронов.
– Сунь, лови! – Капитан бросил бортинженеру черный прямоугольный брусок с красной окантовкой.
– Тези Ябубу, ты что задумал? – очнулся русский. – Не забывай, это всего лишь ребенок!
– Я помню. А это всего лишь парализатор. Выходим! Зеберг, пойдешь с нами. Софронов, останешься здесь. Это приказ.
Мы вылезли из-за стола и втроем направились к выходу.
– Куда вы? Не надо глупостей! – крикнул нам в спины Вася.
– В оранжерею, – процедил, не оборачиваясь, капитан. – Жди нас здесь.
Мы выскочили в коридор. Внутри у меня зудело, а в голове никаких связных мыслей не наблюдалось. Тези Ябубу шагал не просто быстро – стремительно, мы с Сунем едва поспевали за ним. Все-таки почти полгода «спячки» явно не к добру в плане физической формы. Переходить к активным действиям тяжеловато.
По пути, в коридоре второго жилого, мы наткнулись на одного из электронно-пластиковых болванов.
– А-723, мальчик находится в оранжерее?
– Да, капитан.
И – дальше, оставив робота позади. Я нахмурился. На секунду мне показалось, что сквозь глаза-диоды пластиковой маски на меня взглянул кто-то. Кто-то живой. Очень глупое, но навязчивое ощущение.
Некогда было рефлексировать – обойдя вход в оранжерею, мы ворвались внутрь.
Беглого взгляда было достаточно, чтобы изумиться. Давненько я сюда не заглядывал. И даже представить не мог, до какой степени можно изгадить это милое место! По полу была рассыпана земля, листья пооборваны, стены вымазаны какой-то гадостью…
Повинуясь приказу, Сунь пошел по левой стороне от зарослей, Тези Ябубу по правой, а мне велели оставаться у выхода. Поймать гаденыша удалось не сразу. Почуяв, к чему дело идет, он стал метаться, потоптал папоротники, опрокинул гортензию, укусил замешкавшего Суня… Один раз выбежал на меня, весь грязный, вонючий, с горящими от злобы глазенками – я растопырил руки, пригнулся, готовясь схватить его, но сангнхит в последний миг увернулся и драпанул обратно, тут же угодив в цепкие объятия Тези Ябубу.
Пацаненок стал вырываться и даже пытался пнуть его, и немедленно получил разряд парализатора, после чего обмяк. В общем, то еще приключеньице выдалось.
Запихав пацаненка в старую каюту Бонго, заперев и заблокировав снаружи, мы, наконец, выдохнули и вернулись в кают-компанию. По пути Тези Ябубу распорядился, чтобы роботы навели порядок в оранжерее.
Вася сидел в своем кресле и взирал на нас с самой крайней мрачностью. Не понравилось, наверное, что Тези Ябубу наконец стал капитаном не только по статусу.
– Что вы с ним сделали?
– Заперли в каюте.
– И что дальше?
– Об этом сейчас и поговорим, – ответил индеец, усаживаясь на капитанское место. Мы, естественно, тоже расположились. Сунь отрешенно потирал укушенную руку, а я, не дожидаясь приказа, начал вводить ограничения доступа и временно блокировал все пароли, кроме собственного и капитанского. А далее…
– Магану не мог это сделать сам!
– Вася, ты же видел запись, – кажется, Тези Ябубу несколько успокоился и отбросил, наконец, этот глупый официоз на манер Мусы. Вернулись собственные интонации, но общая решительность осталась. Надеюсь, надолго.
– Вот именно. Я смотрел ее целиком, в отличие от вас. Дальше на записи явственно видно, что Магану постоянно оглядывается на кого-то, кто стоит в дверях, иногда спорит. Но выполняет то, что ему диктуют. – Последние слова Вася выделил голосом.
Мы переглянулись.
– Клаус, покажи еще разок запись этого момента.
– Да, капитан.
Мне пришлось прерваться, чтобы перейти по знакомым файловым схемам к нужному разделу. Задал параметры, поднял взгляд вместе со всеми и уставился на экран. Знакомое начало: чумазый бритый мальчонка пробирается к пульту, оглядывается… и тут запись оборвалась, сменившись красной табличкой: «файл поврежден».
Мне это очень не понравилось. Повеяло сразу чем-то тухлым от такого фортеля. Хотя, может, действительно совпадение…
