— Почему же ты помогаешь нам?
— Я помогаю не «вам». Я помогаю тебе. И после операции уйду вместе с тобой, потому что про меня все равно узнают. Не знаю как, но узнают. А все мои близкие родственники живут в России, поэтому я смелей тех, кто боится за родителей, жен, детей… Но я тоже не верю вашим руководителям и не надеюсь на них. Кто мне поможет, кроме меня самого и моей родни? Премьер, Президент, министр обороны? У них свои заботы, им не до меня…
Завершающие километры преодолели в полном молчании. Группа растянулась на сотню метров, подмерзшая земля чуть похрустывала под толстыми ребристыми подошвами специальных ботинок, но следов на окаменевшем грунте не оставалось. Это была уже не российская земля — чужая и враждебная земля «духов», «басмачей», «моджахедов», «чехов», «Чичиков».
Макоев, Карпенко и Самсонов шли впереди, Королев, Воронов и Кокорин — замыкающими. Владевшее всеми напряжение с каждым шагом нарастало, как атмосферное электричество перед первыми грозовыми раскатами. Направленные в кавказскую ночь стволы были готовы в любой момент бесшумно изрыгнуть струи свинцового дождя.
Далеко впереди послышались приглушенные звуки, по мере приближения стало ясно, что это лают собаки. Теперь группа шла словно на пеленг радиомаяка. С очередного поворота открылось плоскогорье, несколько дрожащих огоньков выхватывали из темноты шиферные крыши тесно поставленных домов. Мрачная ночь, закрывающие звездное небо вершины, горное село с единственной освещенной улицей, злобный лай почти неприрученных псов — от всего этого веяло какой-то первобытной дикостью. Дикой была не дающая урожаев земля, жестокие обычаи, уходящие корнями в глубь веков родоплеменные отношения…
Но и члены группы мало походили на цивилизованных людей. Приблизившись к цели, они, не сговариваясь, зажали в зубах клинки стреляющих ножей, ощетинились стволами «стечкиных» и автоматов для одновременного огня. Закрывающие верхнюю часть лица приборы ночного видения довершали картину, превращая их в роботов-убийц из какого-то фантастического боевика.
Разбившись на боевые двойки и держась вдали от уличных фонарей, группа скрытно просачивалась в село. Почти во всех домах было темно, во дворах, лязгая цепями, исходили лаем собаки. Общий шумовой фон был выгоден нападающим, так как маскировал их продвижение. Макоев взмахом ладони указал цель — солидный двухэтажный особняк за высоким кирпичным забором. Страшные фигуры с окулярами вместо глаз и стиснутыми в зубах ножами взяли его в полукольцо. Но в операциях подобного рода сохранить скрытность до момента атаки удается редко. Чаще какая-нибудь случайность прорывает напряжение криком, выстрелом или ударом ножа, включая смертоубийственную карусель, восстановить детали которой не могут потом и сами участники.
Внезапно хлопнула калитка, выглянувший из соседнего двора бородач лицом к лицу столкнулся с капитаном Вороновым. Можно без особого труда представить, что должен почувствовать заспанный человек, увидев перед собой зеленую железную маску с огромными мертвыми глазами над тускло отблескивающим клинком в жутком оскале рта. Наверное, так мог выглядеть восставший из могилы кровник, через десятилетия явившийся исполнить святой долг мести. Бородач отшатнулся, лицо исказилось ужасом, но руки тем не менее рефлекторно вскидывали автомат.
— Тук… — на ватнике вспыхнула красная лазерная точка, под ней рванула ткань тупоконечная пуля, бородач сполз на землю. Лязг отброшенного затвора перекрыл заглушенный звук выстрела. В этом и состоит недостаток обычного оружия, снабженного глушителем, при применении на близкой дистанции. Специальные бесшумные пистолеты имеют механизм отключения автоматики, благодаря чему исключается шум от трущихся частей. Но они годятся для одного выстрела с последующей перезарядкой вручную, когда возможность демаскировки миновала. «ПССы» полностью беззвучно стреляют и перезаряжаются с пониженной шумностью, но они не могут тягаться со «стечкиным» в боевых условиях.
Во дворе особняка послышались невнятные голоса, щелкнул запор массивных стальных ворот. Но по углам на кирпичный забор уже взлетели Королев и Самсонов.
«Тук, тук, тук» — в два ствола залопотали «стечкины». Лазерные лучи метили бандитов, и тут же плоские красные точки брызгали струйками крови. Бесшумные метки немедленной смерти посеяли панику в стане врага. Ростовые мишени беспорядочно метались по двору, как в стрелковом упражнении номер три. И как в тире, пули безошибочно находили свои цели. Обычные для боя вопли, стоны и ругательства шли без привычного звукового сопровождения до тех пор, пока кто-то из раненых не вдавил автоматный спуск. Длинная очередь разорвала ночную тишину. Время маскировки кончилось.
Во дворе рванули гранаты, Карпенко полоснул в проем ворот, нападающие ворвались внутрь, лишь снайпер, автоматчик и пулеметчик залегли на обочине, контролируя улицу. Сопротивления никто не оказывал, похоже, что, кроме десяти убитых и раненых, чьи тела валялись на асфальте, здесь никого не было. Сосущее чувство непоправимой ошибки охватило Карпенко.
— Осмотреть флигель, подвалы, дом! — выкрикнул он, взбегая на высокое крыльцо под резной железной крышей.
— В дом не входить! — по-русски приказал грубый голос. Но Карпенко уже ворвался в просторный вестибюль и замер, будто ударившись лбом в стекло. Прямо перед ним стоял крепкий мужик в камуфлированном комбинезоне, с нацеленным в упор автоматом. Общим обликом, одеждой, позой и автоматом мужик копировал самого Карпенко, будто перед ним находилось зеркало. Только лицо у отражения было чужим, хотя и очень хорошо знакомым. В него целился старый друг Лешка Волохов, которому когда-то Карпенко спас правую руку! Карпенко, в свою очередь, целился в старого друга, который тоже мог предъявить солидный счет неоплаченных долгов. Потому что между друзьями не принято считаться, кто кого спас и сколько раз.
Чудо или судьба удержали на спусках одеревеневшие пальцы в первую секунду, дав им возможность узнать друг друга. Но автоматы не опустились и застывшие лицевые мускулы не расслабились в улыбках. Ибо сейчас встретились не давние кореша Виталя и Лешка. Встретились солдаты, выполняющие определенные задачи, каждый свою, и задачи эти были противоположными. Направив в животы друг другу стволы скорострельных «акаэмов», они лихорадочно просчитывали варианты своего поведения, и любая случайность — например, упавший в соседней комнате стул, лязгнувший за дверью затвор, резкий крик — могла спровоцировать выстрелы. Заставить открыть огонь способны и результаты мысленных расчетов, и расшатанные нервы, и короткая память. Но память и нервы у обоих были в порядке, а расчеты не давали однозначных рекомендаций.
— И сколько тебе здесь платят? — спросил Карпенко.
— Какая сволочь тебя послала? — одновременно задал вопрос Волохов.
Еще одна секунда ушла на осознание услышанного.
— Почему здесь? Я в командировке, отряд и платит…
— Я по своей инициативе. Значит, это я «та сволочь»…
Автоматы медленно опустились.
— Что?! Мы обеспечиваем личную безопасность Дударика по приказу Центра. Потому я и удивился, что кто-то направил тебя сюда.
