– Много ли тебе приходилось летать на подобных машинах? – спросил он Оакситля. Глядя вниз, Джон видел, как быстро бегут под ними предгорья.
– Достаточно, чтобы знать, что я делаю, – ответил Оакситль.
Воздух играл дирижаблем. Желудок Джона чуть не вывернулся наизнанку, когда воздушный корабль рухнул вниз, а потом взмыл вверх. Так случилось несколько раз: вблизи гор порывы ветра усилились.
– Будет еще хуже, – сказал Оакситль.
Так и случилось. Джон почти уверился, что они погибнут, размазанные по камню.
– Держись! – Оакситль покрутил рукоятки на панели перед собой. В трубках, которые вели от баков, прикрепленных к корзине снизу, зашипел газ. Дирижабль начал подниматься быстрее. – В это время суток, – прокричал Оакситль, чтобы его было слышно сквозь завывание ветра, – горы всасывают воздух с равнины, а потом на высоте выдыхают его. Мы можем это использовать.
Направление ветра и в самом деле менялось. Воздушное течение увлекало аэростат вдоль горных склонов. «Похоже на то, как будто плывешь под парусом, – подумал Джон. – На море тоже можно и выплыть, и утонуть».
Оакситль направил их еще выше; как только они оказались над самыми высокими вершинами, ветер понес их на северо-восток, как Оакситль и предсказывал. Теперь они быстро летели в нужном направлении. Потом им следует повернуть на север, к Кэпитол-сити, но по крайней мере сейчас они удалялись от ацтеков.
Теперь ветер дул ровно, и Оакситль выключил двигатель.
К востоку от них, на побережье, поднималась огромная колонна дыма. Это горел Брангстан. Джон отвел взгляд; глаза его щипало. Он стал смотреть на бескрайние джунгли на востоке.
В той стороне лежала надежда.
Глава 19
Джон смотрел, как тяжелые тучи, полные влаги, надвигаются на дирижабль, заслоняя солнечный свет. Порывы холодного ветра пронизывали их с Оакситлем до костей и раскачивали воздушный корабль. Люди ежились в тесной корзине. По сравнению с облачными громадами, тянущимися во всех направлениях и уходящими высоко в небо, их аэростат был всего лишь маленькой точкой.
Дождь шел уже час. Ручейки воды стекали по бокам дирижабля и собирались в миниатюрный водопад над корзиной, поливавший воздухоплавателей. Джон с беспокойством взглянул на залитую водой панель перед Оакситлем: сделали ли люди-мангусты ее водонепроницаемой?
Наконец дождь прекратился. Капли еще падали с оболочки, но теперь по большей части отправлялись в дальний полет к земле. Джон встряхнулся, чтобы избавиться от накопившихся на одежде лужиц. Его трясло от холода.
– С тобой все в порядке? – спросил Оакситль.
– Ну и холодина! – ответил Джон.
Оакситль кивнул. Он повернул рукоятки, и воздушный корабль немного снизился.
– Я не рискую особенно терять высоту, иначе мы лишимся помощи ветра. Но согреться нужно.
Выглянуло солнце. Долгожданные золотые лучи озарили землю, а дождевые тучи рассеялись. Оакситль еще немного снизился, и теперь холод уже не терзал Джона. Однако и ветер сделался слабее. Джон не был в этом уверен, но ему казалось, что земля под ними теперь проплывает медленнее.
Будь у него секстант, он мог бы точно определить их положение; перед его умственным взором предстала карта, как это всегда случалось, когда он отправлялся в путешествие, и он стал всматриваться в окрестности, надеясь найти ориентир, но так ничего и не увидел. Джон снял рубашку, отжал и повесил на перила сушиться. Рядом с ним качалась веревочная сеть, охватывающая дирижабль.
Все еще дрожа, Джон растер себе грудь, чтобы согреться, и обхватил себя руками.
– Поедим? – предложил Оакситль. Он порылся в своем мешке и достал вяленое мясо, черствую кукурузную лепешку и маленький горшочек меда. Они устроили себе десерт, обмакивая лепешку в мед и запивая водой из фляги. Под ними тянулась разделенная на квадраты полоса земли: какие-то поселенцы поднимали здесь целину.
– Ты часто думаешь о своей семье? – спросил Джон. Он все еще высматривал какой-нибудь знакомый объект на земле, хотя и понимал, что с каждым часом все больше удаляется от знакомого ему побережья.
– О жене. – Ветер совсем стих, и Оакситль снова принялся крутить рукоятки. Дирижабль медленно поднялся, и ветер снова понес его быстрее.
– Мою жену звали Шанта. – Джон почувствовал боль от того, что употребил прошедшее время. Он осознал, что в душе у него начинает образовываться черный шрам – принятие его потери. Слово «звали» было первым шагом…
Джона испугало то, как легко это произошло. Какой-то давно забытый инстинкт заставлял его выжигать свои эмоции. Каким человеком надо быть, чтобы вот так принять случившееся? «Должно быть, тем, кого жизнь не щадила», – подумал Джон. Может быть, именно поэтому воспоминания и не хотели к нему возвращаться.
Он поежился – не от холода, а из-за чувства страха. Маленький фрагмент его прошлого, который явился ему не в туманном сне…
– Некахуаль, – после долгого молчания сказал Оакситль. Джон стряхнул с себя задумчивость.
– Что?
– Некахуаль звали мою жену. Это распространенное имя. Оно означает «та, которая выжила». – Оакситль улыбнулся. – Очень ей подходило. Она всегда могла разнюхать что-нибудь, что помогало мне заслужить уважение… я всегда восхищался этим ее чутьем. Я иногда думаю: что-то она делает теперь…
Джон тоже улыбнулся. Было трудно представить себе, что закаленный воин, кровожадный любитель человеческих жертвоприношений, мог вести обычную семейную жизнь.
– А дети у тебя есть? – спросил Джон.
– Дети… – Оакситль помолчал, глядя на циферблат перед собой, потом откашлялся. – Нет у меня детей. – Он закусил губу, и Джон не смог догадаться, с каким чувством тот борется. – Я не успел завести детей до того, как должен был пересечь Великие горы.
– Мне жаль.
– Мне тоже. – Оакситль снова порылся в мешке и вытащил грязное одеяло. С трудом развязав узел, стягивавший сверток, он протянул одеяло Джону. – Вот. Закутайся, тогда не будешь мерзнуть.
Джон с благодарностью принял одеяло, потом усмехнулся.
– Что ты? – спросил Оакситль.
– В тебе неожиданно прорезалось добросердечие. Оакситль пристально взглянул на Джона.
– После того как я спас тебе жизнь, Джон де Бран, было бы глупо позволить тебе умереть.
Джон моргнул и закусил губу.
– Верно. Я твой должник. – Он постарался поудобнее устроиться на своем сиденье. Какой-то пробившийся из глубин сознания инстинкт заставлял его сомневаться: можно ли в самом деле доверять этому человеку?
Да. Конечно.
И все же инстинкт не унимался. Ему нужно укрытие, вода, еда, сон. Человек силен, только когда выспится. «Лишенный сна разум не заботится о выживании», – сказал себе Джон.
