Скоро к берегу причалили три плоскодонные лодки. Присутствующим выдали коричневые тапки на манер римских сандалий и по трезубцу, похожему на орудие Посейдона.
Марина не успела допить свой коктейль, когда первая лодка, запыхтев и зацокав изношенным двигателем, отвалила от берега. Вскоре за ней последовала вторая, унося в темноту еще одну партию краболовов.
На берегу остались Марина, Санек, Сеня, его подружка, Вероника, ее муж и еще несколько человек. Третья лодка оказалась последней, народу было много, поэтому «охотники» расселись весьма стесненно. Марина оказалась прижатой к красивому телу Сени. С другой стороны, сверкая глазами, сидела ревнивая блондинка.
Плыли недолго, и когда стих шум мотора, в полной темноте вспыхнул свет. Всем присутствующим велели прыгать за борт.
Вода была теплой, почти не ощутимой, и едва доходила до середины бедер. Черноголовый капитан раздал мощные фонари, жестами и арабскими словами объяснил, что нужно светить под ноги, и увидав краба, бить трезубцем, учитывая при этом коэффициент преломления воды. Таких слов, как «коэффициент преломления», он наверняка не знал даже на арабском, но его все равно хорошо поняли.
Охотники разбрелись веером и двинулись вперед, оторвавшись от лодки ровно настолько, насколько позволял аккумуляторный провод, питавший все без исключения фонари. Рядом с Мариной оказался Сеня со своей верной блондинкой.
Яркий поток света, как на картинке, отображал малейшие изгибы дна. Казалось, в этом ослепительно-ярком свете можно было увидеть каждую песчинку.
Марина наткнулась на сиреневого краба. Сначала тот неторопливо перебирал лапками, потом замер и больше не двигался. Промахнувшись и отбив только одну из его клешней, она дала ему шанс «устрекотать» на оставшихся лапках.
Ощупывая взглядом морское дно, Марина ощутила в себе первобытный инстинкт охотника. Время от времени ей попадалась каракатица, похожая на синенький колокольчик. Она выталкивала из себя чернильную струйку и замирала. Морской огурец продолжал спать, нисколько не тревожась за свое стариковское сморщенное тело. Тонкая рыба-игла, единственная, кто двигалась, перемещаясь быстро, глупо и хаотично…
Казалось, что охотники тянут лодку как бурлаки, хотя на самом деле это капитан проталкивал ее вперед, держа в руках свое единственное весло.
Внезапно Марина увидела большой рыбий хвост и, не задумываясь, со всей дури всадила трезубец в то место, где, по ее расчетам находилось тело этой огромной рыбы. Она точно рассчитала удар и величину коэффициента преломления воды, трезубец вонзился легко, словно в кусок мяса. Раздался громкий всплеск, потом еще и еще. Пластиковое древко заходило в ее руках.
Со всех сторон к ней заспешили на помощь. Трезубцы один за другим вонзались в несчастное рыбье тело… Когда добычу приподняли над водой, все увидели не то, что ожидали увидеть. Это был громадный скат-хвостокол. Он извивался, размахивая большими «крыльями». Спустя мгновение он с шумом и брызгами рухнул в воду.
Капитан заорал:
– Про́блем! Про́блем!
Последним, что увидела Марина, было то, как, потеряв равновесие, на нее падала белокурая подруга Сени. Сама она отпрыгнула в сторону, и в этот момент внезапно погас свет. В абсолютной темноте раздавались женские крики и плеск воды.
Когда капитану удалось включить свет, открылась ужасная картина. В воде без движений лежала несчастная блондинка. Рядом с ней бился в конвульсиях смертельно раненный скат.
Все краболовы побросали свои трезубцы, женщины плакали, а мужчины, столпившись, тащили пострадавшую в лодку. Когда все расселись, испуганный капитан завел двигатель и направил суденышко к берегу.
Блондинка была жива, но оставалась без памяти. На ее спине расплылось кровавое, казавшееся чернильным, пятно. Никто из присутствующих не сомневался, что она стала жертвой морского чудовища.
Все думали так. И совершенно напрасно…
Глава 38
Медные трубы
Сначала Сергею показалось, что звонит будильник. Потом, когда будильник действительно прозвонил, стало ясно – это был телефон.
– Да… – закашлявшись, он похлопал рукой по тумбочке в поисках сигарет.
– Послушай… Ты, конечно, извини, что рано…
– Филиппов, ты?
– Я, Сергей Василич. Ты вот что, не приезжай сегодня в управление.
– Почему?
– Не приезжай, и все. «Асфальтович» совсем одурел, в пособничестве тебя обвиняет. Какое-то дело старое откопал и от расследования отстранил. Сховайся где-нибудь на время, а там видно будет. Каким числом подписан рапорт о твоем увольнении?
– Вступает в силу через пять дней. – Сергею удалось отыскать сигареты, но теперь не было спичек. – Черт!
– Остынь, говорю, – сказал Филиппов. – Необходимо потянуть время, мы с ребятами выправим ситуацию. Тебе нужно съездить в Балашиху и поговорить с той бабой, что работала экономкой. Она явно что-то знает. Иначе зачем сбежала?
– Подземелье осмотрели?
– Вчера.
– Комнату со скелетом нашли?
– Нашли.
– Пол сфотографировали?
В ответ была тишина.
– Значит, нет… Отправь фотографа еще раз. Там на полу странные символы. Надеюсь, ты понял, где убили Бекешеву?
– Ты мне скажи, Василич, какому же чудаку…
– Погоди, – перебил Филиппова Дуло. – В комнате итальянца что-нибудь нашли?
– Ничего.
– Время смерти установлено?
– Пять – начало шестого.
– Ты уверен? По моим данным, его убили не позже четырех.
– В составе группы выезжал Ошаров. Если он сказал, значит, не раньше и не поздней.
– Отпечатки на оружии есть?
– Только твои.
– Бекешев-младший в доме?
– Вчера увезли в Чудаево. Зачем ты о нем спросил?
– Так… – Сергей нашел спички, прикурил сигарету и глубоко затянулся. – Что ж, значит, в бега?
– Побегай маленько, Василич. И позвони после того, как поговоришь со свидетельницей.
– Ладно, до связи.
Сергей Дуло встал с кровати и подошел к окну.
В соседних домах загорались огни. Он посмотрел на часы – половина шестого.
В комнату вошла Полина.
– Я уже не сплю. Боялась, что уедете, не простившись. Знаете, что я решила?
– Что? – не оборачиваясь, спросил Дуло.
– Я не останусь здесь одна. Поеду с вами. А там – пусть будет что будет.
– Хорошо, – сказал Сергей.
Пройдя через комнату, Полина приблизилась и удивленно заглянула в его лицо.
– Вы не против?
