Во внутреннем кармане следователя, завернутая в платок, лежала пустая ампула, прихваченная из пепельницы в коттедже Игоря Бекешева. Заметив, что название препарата стерто, он решил направить стекляшку на экспертизу. И вот представился случай. Одним словом, поездка была ему на руку.
Сергея тревожило странное поведение Полины. Он понял, что ей знакомо имя врача. Фамилией она даже не поинтересовалась. И если знала ее, то не произнесла вслух.
«И я не спросил. Как глупо…»
К больнице на Сухаревке они подъехали в конце рабочего дня. Сергей позвонил Савченко, тот встретил на проходной и проводил их в свой кабинет.
Сергей коротко изложил свою просьбу. Ампула перекочевала в пластиковый пакет и легла на стол медика.
– Позвоню, как только будет готов результат, – пообещал Савченко. – Я могу еще чем-то помочь?
– Можешь. – Дуло кивнул Полине: – Излагайте.
– В общем, нужно найти упоминание об одном пациенте, который поступил в реанимацию тридцать лет назад.
– Боюсь, сегодня вряд ли удастся, конец дня. Хотя постойте… – Вениамин снял трубку. – Генриетта Васильевна, здравствуйте, это Савченко. Слава богу, вы на месте. Мне требуется ваша помощь. Можете заглянуть в архив тридцатилетней давности? Реанимационное отделение… – Савченко зажал рукой трубку и спросил у Полины: – Месяц и фамилия пациента, скорей!
– Первое или второе июня. Троицкий.
– Вы уверены, что он поступал к нам?
– Да. – Полина взглянула на Дуло и напомнила: – Виссарион Иосифович сказал так.
– Что? – Савченко снова говорил по телефону. – Поступил второго июня? И в тот же день умер? Спасибо.
– Врача! Узнайте фамилию лечащего врача! – срывающимся голосом воскликнула Полина.
– Подождите, Генриетта Васильевна! – Медик был немного напуган. – Посмотрите, пожалуйста, кто его принял. Жду…
Пару минут в кабинете стояла напряженная тишина. Наконец Савченко спросил:
– Как вы сказали? Спасибо, – он положил трубку.
– Ну? – Полина побледнела.
– Минутку… – Вениамин Савченко что-то писал на голубом бумажном квадрате. – Вот. Здесь фамилия, инициалы, полного имени нет.
– Спасибо. – Полина взглянула на листок, сунула его в карман и пошла к двери. – До свидания.
– Странная у тебя подруга… – Савченко наклонился к столу и заговорил низким голосом: – Но хороша-а-а!
– Я и сам не верю своему счастью, – Сергей и пожал ему руку. – Жду твоего звонка.
Полину он догнал у машины.
– Послушайте, мне кажется, вы пытаетесь водить меня за нос. Выкладывайте, что случилось. – Сергей Дуло не желал больше тянуть время. – Зачем вам понадобилась фамилия лечащего врача? Дайте листок…
Полина молча протянула голубую бумажку. Следователь посмотрел на нее.
– Что это значит?
– Там написано Свирская Д. С., что значит – Свирская Диана Самсоновна.
– Но позвольте. Эта женщина работала в Беляевском детском доме… – Сергей Дуло ошеломленно взглянул на Полину. – И потом…
– Совершенно верно. Мы не однофамильцы, – она посмотрела в его глаза. – Это моя мать.
Глава 47
Полине полтора годика
Полина и Сергей шагали по улице, не задумываясь над тем, куда идут.
– Видите ли, у моей матери редкие имя и отчество. В подобном сочетании спутать трудно. Сначала я узнала ее роспись. Кудрявая закорючка. Могу повторить в точности… – Она усмехнулась. – Знаете, я не слишком хорошо вела себя в школе, поэтому старалась не показывать матери дневник с замечаниями, просто подделывала ее подпись.
– Вы когда-нибудь слышали о том, что она работала в детском доме?
– Нет. Никогда.
– Полина, могу я задать нескромный вопрос?
– Это ваше обычное занятие…
– Сколько вам лет?
– Тридцать два.
– Значит, тридцать лет назад вам было два года. Однако детдомовская медсестра ничего не говорила о том, что Диана Самсоновна приезжала с дочерью.
– Может быть, я оставалась с отцом? В детском доме судачили о том, что она сбежала от мужа, а потом вернулась. Хотя это так не похоже на маму.
– Медсестра ясно сказала, что Диана Самсоновна была бездетной. – Шагая, Сергей Дуло сосредоточенно смотрел под ноги. – А что, если рассмотреть другой вариант… Вы не допускаете, что вас могли удочерить позже? Думаю, я не слишком травмирую вашу психику.
– Я помню себя с трех лет, было бы глупо сказать – нет.
– Так или иначе этот вопрос сугубо семейный и к делу не относится. – Следователь покосился на серый чемодан, который нес в правой руке. – Отчего вы не оставили его дома?
– Забыла.
– Что в нем?
– Не знаю, мне его дал отец.
Полина замедлила шаг и огляделась. Увидев поодаль скамью, направилась к ней.
– Идемте. – Она забрала чемодан у Сергея и поставила его на скамейку.
– Садитесь, я посмотрю, что здесь.
Но Дуло не стал садиться, напротив, он отошел в сторону и закурил.
Это был старомодный чемодан, обтянутый клеенчатой тканью. Полина расстегнула защелки и откинула крышку. Вещей в нем было немного. Картонная папка, несколько фотографий, бумажный лист, плюшевый медведь и маленький, похожий на лилию ночник с пластиковыми лепестками. Еще там лежали две пары детских полосатых носочков.
Полина вынула носки и удивленно их рассмотрела. Одна пара была совсем крошечная, другая на размер больше. Отложив носочки, вынула папку и раскрыла ее. Папка оказалась пустой. Тогда она взяла в руки фотографии. Первой оказалась та, на которой было застолье. На второй – пикник на природе. Полулежащие на траве люди, расстеленные покрывала, бутылки, стаканы, нарезанная колбаса. Полина достала еще одну фотографию. Это был избитый сюжет: на стуле стояла крошечная девочка в костюме снежинки, позади – новогодняя елка. Полина улыбнулась, вместо наконечника на верхушке красовалась гуттаперчевая собачка.
– Сергей!
Дуло выкинул сигарету и подошел ближе.
– Что-нибудь интересное?
– Видите? – У Полины дрожали губы.
– Ничего, кроме девочки, стоящей на стуле. По-моему, ей не больше года.
Полина ткнула пальцем в правый угол фотографии.
– Что это? – спросил следователь.
– Не узнаете?
На стене за елкой, наполовину срезанная объективом, висела картина.
– Господи… это же репродукция той фрески… – Сергей Дуло пораженно замер. – Откуда?! А ну-ка, переверните фотографию! Что там написано?
