Он сидел рядом с ней, держа ее за руку, и хотя она была без сознания, казалось, будто вокруг ее руки трепещут огни Святого Эльма. Когда же она наконец открыла глаза, то едва слышно – так, чтобы ее не услышал Феликс – прошептала:
– Сэм, неужели ты не помнишь, что мы любили друг друга?
– Не помню, – прошептал он в ответ, нагнувшись к ней, – но я это чувствую, Мэгги. Я чувствую, что любил тебя когда-то.
Похоже, его слова сделали свое дело.
Мэгги и Феликс извинились и вышли на улицу. Там они сели на скамейку перед гостиницей. В окно Сэму было видно, что они о чем-то спорят. Затем Мэгги расплакалась, а Феликс покраснел. Затем Росси растерялся и, наконец, разозлился. Тогда Мэгги расплакалась вновь. Сэм почему-то подумал, что Феликс наверняка спит с нею. Если он окажется прав в подобном предположении, то это существенно осложнит ситуацию. Феликс наверняка сделает все для того, чтобы Сэм не смог залезть к ней в трусы, потому что привык к тому, что сам имеет на это право.
После они вызвали такси и, сказав, что скоро вернутся, куда-то уехали. Сэм тотчас ощутил пустоту и, в ожидании возвращения Мэгги, принялся нервно расхаживать туда-сюда по вестибюлю гостиницы. На его счастье, они с Феликсом вернулись уже через несколько минут, на этот раз со священником. Сэм не мог сказать, зачем им понадобилось это делать, но, с другой стороны, какая разница. Будь такое возможно, он не раздумывая женился бы на Мэгги прямо сейчас. Для него она была важнее всего на свете, хотя он и не мог сказать, почему.
Сначала все вчетвером сидели в вестибюле, затем, чтобы никто не помешал их разговору, перешли в номер.
Священник Сэму не понравился. Звали его отец Бартоло, и, похоже, ему было известно как все хорошее, так и все плохое из прошлого Сэма. Он то и дело задавал вопросы типа: Вы помните меня? Где вы были? Вы помните, что веровали в Бога?
На что Сэм неизменно отвечал: Нет, я не помню. Разумеется, не помню.
Затем священник благословил Сэма. Все опустились на колени и попросили Господа направить их на путь истинный. Бартоло, в свою очередь, попросил Всевышнего простить им все, что они утаили, хотя и не сказал, что именно. Похоже, церемония повергла в растерянность всех, кроме Мэгги.
В какой-то момент она решительно поднялась с колен и, глядя ему в глаза, поведала историю, которую он уже знал. Феликс сотворил клон Иисуса. Она стала его матерью, потому что на тот момент была девственницей, что, впрочем, неудивительно. Если подумать хорошенько, то иначе и не могло быть – Феликс наверняка выбрал бы девственницу. Более того, сказала Мэгги, Господь сотворил чудо – он вновь сделал ее девственницей, как и Марию. Это, как и многое другое, служит подтверждением того, что ее сын – воплощение Бога.
Сэм пытался внимательно ее слушать, хотя это было нелегко. Уж слишком соблазнительные образы возникали в его сознании. Кроме того, он получил информацию, которую ему приказал раздобыть Браун. Клон жив.
Затем Феликс заговорил о каком-то Максе, и священник, похоже, согласился с ним, что этот самый Макс – важная фигура. А еще Бартоло сказал, что был вынужден приехать сюда тайком, потому что вот уже десять лет как Ватикан зорко следит за передвижением священников и монахинь, в чьем присутствии Феликс изучал плащаницу. Судя по всему, кто-то в Церкви сильно сомневается в том, что клон умер.
Примерно половину времени Мэгги спорила с Феликсом, вторую половину – в упор смотрела на Сэма. Наконец она сказала, что Господь вернул Сэма из могилы, чтобы он защитил ее сына. Ага, значит, он заручился ее доверием.
Они подождали, пока Даффи собрал вещи и покинул номер, после чего все сели в такси и поехали на вокзал, откуда, сев в поезд, отправлявшийся в 5:22 вечера, взяли курс на Арону.
В поезде Мэгги сидела рядом с Сэмом и про себя благодарила Бога за то, что к ней вернулся тот, кто любил ее. Об этом она не могла даже мечтать. Сердце гулко стучало в груди, стремительно разгоняя кровь по жилам. Она вновь видела знакомую хитрую улыбку, видела, как ходит вверх-вниз кадык, когда он говорит, как пальцы машинально ерошат волосы на голове. Видеть все это было выше ее сил, и через несколько минут она испугалась, что ей сделается дурно и она опять упадет в обморок.
Почувствовав, как его пальцы сжали ей руку, она подняла на него полные слез глаза. За эти годы Сэм похудел и осунулся, но она все равно ощущала исходившую от него силу. И тоже сжала в ответ руку.
Она точно знала: Сэм ее не помнит. Его чувство юмора куда-то исчезло, он больше не называл ее Мэгги, девочка моя, однако некая незримая связь, существовавшая между ними, сохранилась. Мэгги ощущала ее в его прикосновении, видела в его глазах.
– Скажи, где мы познакомились? – спросил он.
– Я работала у Феликса в Нью-Йорке, горничной. А ты – швейцаром. Тогда меня звали Мэгги Кларисса Джонсон. Здесь же местные жители называют меня Хетта Прайс.
Сэм пристально посмотрел ей в глаза.
– Хетта Прайс. Мэгги мне нравится больше. И сколько лет мы были знакомы?
– Пять.
– И все это время мы были обручены?
К глазам Мэгги подступили слезы.
– Нет, мы обручились с тобой в тот день, когда мы подумали, что ты… умер.
– То есть в тот день, когда родился твой сын?
– Да.
– В Центральном парке?
– Да, Сэм.
Выражение его лица тотчас изменилось, и она поняла, что он задумался о чем-то своем.
– Ты хочешь узнать, кто стрелял в тебя? – спросила Мэгги.
– Именно.
– Те же самые люди, которые хотели убить меня и Джесса, моего сына.
– Что за люди?
– Не знаю. Знаю только, что они работали на мистера Брауна. Феликс рассказал тебе о нем?
Она почувствовала, как Сэм слегка разжал пальцы.
– На Брауна?
– Он жил в пентхаусе, в том же доме, где мы работали. Как оказалось, это был злой, очень злой человек. Ты выполнял для него какие-то личные поручения, а потом и вообще ушел с работы. И остался со мной, чтобы защищать меня. Когда в тебя стреляли, у меня уже начались роды. Вряд ли ты это помнишь.
Сэм ничего не ответил. Он смотрел в окно на проплывающий мимо пейзаж. Интересно, задалась мысленным вопросом Мэгги, о чем он сейчас думает? Сэм молчал до самой Ароны, пока за окном не показались зелень горных склонов, облака, гладь озера и симпатичная набережная небольшого городка.
– Нет, не помню, – произнес он наконец, и было видно, что это не дает ему покоя.
Затем он машинально придвинулся ближе и погладил ей руку. Мэгги мысленно поблагодарила Антонеллу за нитяные перчатки и крем.
Выйдя из вокзала, они поймали такси, и к тому моменту, когда машина вырулила на Виа Семпионе, Мэгги была готова петь от радости. Здесь, на этом прекрасном озере, сотворенном по мановению самого Господа, она будет жить с Джессом и Сэмом, жить в любви, какой никогда раньше не знала. Все их дни и ночи будут наполнены любовью: она будет знать любовь, видеть любовь, ощущать, дарить, получать, источать ее. Благодаря Сэму и Джессу все ее существо исполнится радостью и счастьем.
