Я задумался. И, конечно, ответил так, как надо было ответить.
– Нет. Прошло ведь столько лет… И потом, действительно – была война… Конечно, нет!
Хотя я вовсе не был уверен, что думаю так в действительности. И постарался избежать рукопожатия, чтобы не касаться ладони, нажавшей в незапамятные времена на рычаг индуктора. Коротко поклонился и все – тут это вполне допустимо.
Глава 3
Негласное расследование
Отчет занял пять страниц убористого текста – шрифт двенадцатый, через один интервал. Набирал его я собственноручно на компьютере резидентуры с программой, препятствующей сохранению файлов. Первый лист начинался традиционным: «Совершенно секретно. Экз. единственный». А заканчивался подписью и обязательной фразой: «Отпечатано исполнителем». Потом я составил подробный план дальнейшей работы, где в числе прочего запросил санкцию на «контакт типа W» с Иреной.
Документы выглядели солидно и создавали впечатление полной подконтрольности моей работы руководству. Но это была только видимость, дань бюрократизму Системы. В отчете содержалось лишь то, что я посчитал нужным туда включить. А в плане – только то, что я наверняка сумею сделать. Если писать всю правду, тебя постоянно будут драть: за неправильные действия или невыполнение своего же собственного плана.
А ведь продвижение по службе базируется не на совершенных подвигах, а на этих самых бумагах… Поэтому они всегда субъективны. Чего-то не дописал Торшин, о чем-то умолчал Малахов, в чем-то врет Извеков… Если бы они соблюдали правила поведения и были искренни, то возможно, не попали бы в беду… Получается замкнутый круг. Как я прочел в одной книжке: «Не еб…т потому, что прыщи, а прыщи оттого, что не еб…т»
Руководитель венской резидентуры полковник Фальшин сед, осанист и сановит. У него грубое, будто тесанное топором лицо, обвисшие щеки, брюзгливо поджатые губы и двойной подбородок. Резидент внимательно читает отчет, делая пометки остро отточенным синим карандашом. На миг отрывается от текста, рассматривая меня сквозь очки с толстыми стеклами, как будто наводит микроскоп на любопытное, но в общем никчемное насекомое.
– Ничего подозрительного в музее не заметил? Гм… Не заметили?
Сидящий по другую сторону приставного столика Ивлев прячет улыбку. Полковник вспомнил, что насекомое прислано с особыми полномочиями и имеет право отправлять в Центр телеграммы собственным шифром. А это серьезно, как отравленное жало. Так что в разряд никчемных меня заносить нельзя, по крайней мере, в этой командировке…
– Предложение выкупить чертежи – оно ведь ни в какие ворота не лезет! Тогда зачем вся эта комедия? И еще…
Я подумал: говорить или нет? В конце концов, можно и сказать – ощущения к делу не пришьешь, да и выговор за них не объявишь… Конечно, напрямую про оживающих рыцарей нельзя, надо аккуратно…
– Мне показалось, что там кто-то есть. Какие-то звуки, чье-то дыхание…
– Испугались? – Резидент покровительственно улыбается. Хотя никакая это не улыбка – просто растянутые определенным образом губы, не выражающие на самом деле ни веселья, ни добродушия, ни покровительства. Это маска, за которой прячется мизантропическое отношение ко всему окружающему миру. Таков мой вывод.
– Испугался?! Я?! Ну что вы!
– Ну, ну, – довольно ядовито произносит Фальшин.
Он продолжает читать, наконец, откладывает отчет и берется за план работы. Его он пробегает довольно быстро, только один раз хмыкает и говорит Ивлеву:
– Покажешь мне фотографию этой Ирены!
– Так точно, товарищ полковник! – чеканно докладывает Виктор, и я понимаю, что дисциплина в резидентуре на высоте. По крайней мере в том смысле, в каком ее понимает товарищ Фальшин.
Резидент подписывает план, соглашаясь с ним полностью. Впрочем, особого выбора у него нет: в противном случае я мог запросить санкцию у Центра. Затем полковник поворачивается к единственному по-настоящему подчиненному ему сотруднику.
– А сейчас доложи результаты наблюдений!
– Есть, – тем же солдафонским тоном рапортует Ивлев и уже обычным голосом продолжает: – Ирена Касторски с директором покинули музей в восемнадцать пятьдесят пять. Распрощавшись, они сели каждый в свою машину и разъехались. В девятнадцать ноль-ноль появился Сергеев, почти следом еще девять служащих – рабочий день закончился. А в девятнадцать двадцать через черный ход вышел сотрудник американской резидентуры Аллан Маккой. Последним в девятнадцать тридцать пять ушел хранитель исторического отдела Хорст Винер, подозреваемый в связи с американской разведкой. Очевидно, он и выпустил Маккоя через заднюю калитку!
– Ясна картина, товарищ Сергеев? – спрашивает Фальшин, снимая очки. – Маккой слушал ваш разговор с этой блядью. Ради этого она вас и пригласила!
А ведь действительно, тогда все совпадает…
– Значит, Хорст Винер посадил американца в доспех, а Ирена подвела меня к нужному месту, – стал размышлять вслух «товарищ Сергеев» и осекся…
«Ну и сука! – изумился я. – Зачем же она устроила для него сексуальное шоу?»
Взяв себя в руки, «товарищ Сергеев» продолжил свои логические размышления:
– Только что он хотел услышать? А-а-а… Убедиться в подлинности документа самым простым способом – из первых рук! Когда я сказал, что это фальшивка, Ирена чуть в обморок не упала! Значит, для нее это очень важно. Но какова цель…
– Хватит умствований, – Фальшин пристукнул короткопалой ладонью по столу. – Главное, что эта блядь работает на американцев. А еще важнее, что за всей этой историей стоит Марк Уоллес!
Имя своего оппонента полковник произнес с нескрываемой ненавистью. Еще бы! События последнего времени вряд ли поспособствуют его служебному долголетию. Особенно с учетом пенсионного возраста резидента…
– За всеми этими историями!
Резидент вскочил, так что кресло откатилось назад и глухо ударилось об обитую звукопоглощающей пенорезиной стену.
– Вряд ли документы украл Уоллес, а на наших людей напал кто-то другой! Все, что случилось, – это звенья одной цепи! Вот вам и секрет его подхода на приеме: со следа сбивает, иуда!
Фальшин нервно забегал по не слишком просторному кабинету: от сейфа к платяному шкафу и обратно.
– Чтобы так дерзко действовать, надо получить специальную команду! И иметь вполне определенную цель: разрушить нашу резидентуру! Именно разрушить! За двадцать лет я не помню ни одного такого случая, если не считать происшествий в Латинской Америке и на Африканском континенте!
Взяв себя в руки, резидент вернулся в свое кресло. Но эмоции продолжали распирать его массивное тело: он дергался, размахивал руками и подпрыгивал на мягком сиденье.
– И я не собираюсь оставаться в долгу! Сегодня же направлю в Центр спецсообщение о силовых провокациях американцев и запрошу санкцию на ответную акцию типа «Л»! А тебя, Ивлев, попрошу разработать план операции. Цель – Марк Уоллес лично! Мы захватим его и обменяем на Малахова! Думаю, Москва согласится!
