Когда я вынимал кобуру с оружием из сейфа, в кабинет без стука вошел Петр. Он тут же присвистнул:
— Все так серьезно?
Я с грохотом положил пушку на стол.
— Черт его знает. Мне только что назначили стрелку на заброшенном карьере.
Брови Петра поползли вверх.
— Может, к Стадухину добавить еще кого-нибудь? Двоих из ларца, одинаковых с лица, не?
— Пока не надо. Скажи Сашке, чтобы подъехал к моему дому часам к семи. И объясни ему… чтобы был готов.
Петя постоял еще немного на пороге, посмотрел, как я вынимаю пистолет из кобуры и проверяю боезапас.
— Завещание написал?
Я эффектным жестом вогнал магазин в рукоятку, поставил на предохранитель, приложил ствол к лицу и прохрипел, как один из любимых дочкиных трансформеров:
— Чувствуешь дрожь в коленках?!
— Скорее, сырость между ног. Я звоню Стрельникову. Боюсь, ты в своей любви к ходячим мертвецам обезглавишь наше успешное предприятие.
И он вышел. Даже не стал выслушивать мои успокоительные речи.
Возможно, он прав. Детективное агентство «Данилов» никогда сознательно не связывалось с делами, для завершения которых требовалось расчехлять настоящее огнестрельное оружие. Мы убежденные пацифисты.
Но жизнь не всегда интересуется нашим мнением, не правда ли?
Генерал песчаного карьера
13 июня
Да, родная, я опять взял работу на дом. Вот такая у меня работа! Я мог бы трудиться на заводе, вкручивать болтики, выпиливать лобзиком дощечки или сидеть на кассе продуктового магазина, как ты любишь. Я знаю, любая женщина (а ты ведь у меня пусть еще очень маленькая, но женщина) мечтает, чтобы ее мужчина был всегда рядом или хотя бы мчался по первому зову, как английский дворецкий на звон колокольчика.
Но так не бывает, малыш. Потому мы и мужчины. Нас вечно нет рядом, когда мы нужны, потому что мы заняты тем, чтобы нашим женщинам было хорошо. И я, доченька, к твоему великому сожалению, не кассир супермаркета, не жестянщик, не автослесарь, не плотник и не любой другой вменяемый парень с нормированным рабочим днем и стабильным окладом. Придется тебе с этим мириться, а я обещаю со своей стороны беречь себя…
Думаете, все эти слова возымели свое действие? Нисколько. Томка даже не стала меня слушать и прервала уже на втором пламенном предложении.
— Пап, вот всегда так!
— Неправда. Не всегда. Вчера мы с тобой, например, гуляли по городу. Могу я сегодняшний вечер посвятить своей работе?
— Ты только работу свою любишь!
Она сложила ручки на груди, надула губы и пересела на бревне спиной к отцу. Это означало, что она разговаривать более не желает.
— Вот так, значит…
Конечно, Томка менялась. Всем нам хочется, чтобы ребятишки остановились в своем развитии. То есть не совсем чтобы остановились, но, грубо говоря, пусть им всегда будет шесть и это «сюсю» никогда не прекращается. Но они все равно взрослеют и начинают предъявлять справедливые претензии.
— Антон, иди спокойно работай, — сказала Олеся. — Мы найдем себе занятия.
— Олесь, мне неудобно. Один очень странный тип назначил мне встречу, от которой я не могу отказаться.
— Я помню, кем ты работаешь.
Она взяла меня за локоть, отвела в сторонку. Мы остановились в паре шагов от выхода с участка, за зеленой изгородью.
— Антон… — Олеся посмотрела на меня очень нежно. Я не знал, куда девать глаза.
— Да?
— Пожалуйста, береги себя.
— Да ладно, что ты. — Я смутился.
— Ничего не «ладно». Я все помню.
Тут я вообще покраснел и готов был провалиться сквозь землю. Действительно, совсем недавно и Олеся, и ее сын невольно стали полноценными участниками моих «производственных неприятностей», и этого мне не искупить до конца дней.
— Олесь, тут другой случай, поэтому я и оставляю Томку на тебя. Просто ее бабушка опять в отъезде. Бывшую заслуженную учительницу вечно куда-то таскают, сама понимаешь.
— Понимаю.
Она быстро огляделась вокруг и приблизилась ко мне на очень короткое расстояние. Положила обе своих руки на мои плечи.
— Антон, пожалуйста, будь осторожен. Ты нам нужен.
— Нам?
— И мне… мне тоже… очень нужен. — Она улыбнулась. — Мы же так и не закончили разговор, правда?
— Да, точно.
— Я с Томкой сегодня посижу, ты возвращайся, как закончишь свои дела, и мы поговорим, хорошо? Если, конечно, ты будешь в настроении говорить об этом.
Я ответил виноватой улыбкой. Олеся отошла от меня, напоследок просто проведя руками по моим плечам. Это был очень теплый и нежный жест. Это было очень здорово.
— Когда тебя ждать?
— Не знаю. Встреча в восемь. Как пойдет.
Я отвел глаза. Она лишь кивнула.
Настоящая боевая подруга, как я и говорил.
Уже без четверти семь мой любимый агент Саша Стадухин, именуемый в конторе Принцем за фотографическое сходство с лысеющим английским Принцем Уильямом, ждал меня у подъезда на своей личной «камри». Точнее, не на ней самой. Во дворе моего П-образного десятиэтажного дома, насчитывающего пятьсот квартир, в час пик не так-то просто было припарковаться, но Саша воспользовался своим «вторым счастьем» — наглостью, и загнал машину чуть ли не на детскую площадку, на зеленую лужайку рядом с качелями. Сам он уже сидел с местными алкоголиками за столиком для домино. Алкоголики потребляли пиво и выглядели счастливыми.
— Саш, тебе лень сделать двадцать лишних шагов? Вон же есть свободные места для парковки.
— У мусорных баков? Спасибо, босс.
Мы отошли к другому столику, который, к счастью, оставался пока свободен. Уселись по разные стороны. Я вытащил пачку сигарет, неспешно закурил.
— Зачем ты взял свою тачку? Мог взять нашу служебную «Спектру».
— Ты хочешь сказать, что…
— Я ничего не хочу сказать, но мы едем на встречу с человеком, который может преподнести сюрприз.
— Вооружен?
— Возможно. Я его не знаю. Но он может оказаться кем угодно. Слушай внимательно…
Я выложил Саше в двух десятках предложений все, что варилось в моей утомленной голове в последние пять суток («Пять суток?! Как же спрессована моя жизнь! Казалось, прошел месяц»!). Закончив рассказ, я поймал себя на мысли, что призвание писателя и профессия филолога еще не окончательно похоронены под грудой криминальной шелухи.
Саша осваивал информацию недолго. Шмыгнул носом и резюмировал:
— Получается, что мы сегодня берем либо самого Призрака, либо того, на кого он нас наводит. Так?
