Катя чувствовала себя обманутой, оскорбленной и опустошенной. Она созрела для любого безумства, лишь бы насолить супругу. Папа был прав, когда предлагал ей переехать в московскую квартиру. С некоторых пор он сильно невзлюбил Сергея.
Натянутые нервы не вынесли испытаний сегодняшнего вечера, и Катю сморил сон. Во сне она вздрагивала и стонала.
Кто-то взял ее на руки, и она очнулась:
– Сережа, ты?
Свет в спальне был потушен, шторы задернуты. Невидимое в темноте чудовище несло свою добычу к постели. Катя вяло отбивалась, не понимая, что с ней. Должно быть, это продолжение сна.
Чудовище бросило ее на кровать, придавило своим огромным телом и разорвало пеньюар, обдавая женщину тяжелым дыханием. Ее замутило от ужаса и отвращения.
– Пусти! Пусти! – закричала она, отчаянно сопротивляясь. – Я не хочу! Нет!.. Не-е-ет!..
Крики разозлили чудовище, которое зарычало и больно укусило ее за шею.
– Помогите! – вопила Катя, барахтаясь под разгоряченной тушей. – Помо…
Чудовище зажало ей рот, и она могла только мычать, обливаясь слезами. Ее изнасиловали – грубо, бесцеремонно, нагло. Утолив страсть, насильник отдышался и повторил нападение. На сей раз Кате пришлось терпеть гораздо дольше. Она обессилела и почти покорилась своему мучителю.
Чудовище освободило ее губы и тут же впилось в них жадным поцелуем. Катя задыхалась. Оторвавшись от нее, насильник прохрипел:
– Крикнешь – убью!
Она не сомневалась, что он выполнит угрозу, и молча сносила все его дикие ласки. Стоило ему чуть сильнее сдавить ей горло, и все, конец. Пока кто-нибудь прибежит на помощь, она будет мертва.
– Лежи тихо, – шептало чудовище, поглаживая ее грудь. – Не дергайся. Какая ты милая, когда не брыкаешься…
Катю чуть не стошнило. Она едва сдерживалась, чтобы не закричать. Было страшно открыть глаза и увидеть того, кто навалился на нее. Она боялась, что после этого насильник не оставит ее в живых. Впрочем, в спальне было темно…
* * *
Лавров понял, что хотела сообщить ему Глория, отражаясь во вращающихся зеркалах, которые он видел в лаборатории. Это устройство, похоже, воздействовало на воображение того, кто на него смотрит. Если верно, что каждый человек наделен некой долей ясновидения, становится объяснимым феномен передачи мыслей на расстоянии.
Глория, которую он не посвятил в свое расследование, чувствовала его замешательство и протягивала руку помощи.
«Нынешняя ночь – переломная, – подсказывала она. – С этого момента события начнут стремительно развиваться. Не упусти ни одной мелочи, Рома. Порой нельзя предотвратить чью-то смерть, но можно разоблачить убийцу!»
Дверь гостевой спальни, как и двери остальных комнат на втором этаже, выходила в коридор. Роман лежал и внимательно прислушивался. В коридоре было тихо. Медленно, усыпляюще текли минута за минутой. Чего только не передумал сыщик, чтобы не провалиться в дрему. Минувший день оказался насыщенным и вымотал его. В голове мешались зеркала, тигли, пузырьки с бурым содержимым, Катя, рыжий конюх, скелет, красный лаковый сундучок, черная тень с лицом Федора…
Лавров понимал, что засыпает, вздрагивал и заставлял себя взбодриться.
Ближе к полуночи в коридоре раздались шаги. Кто-то включил свет, и в дверную щель гостевой спальни пробилась желтая полоса.
Сыщик осторожно выглянул. По коридору, пошатываясь, удалялась фигура Прозорина. Ясно, куда он направляется. Спать. Под бочок к жене. Напился, теперь завалится в супружескую постель, и до утра его из пушки не разбудишь.
Лаврову вспомнился разговор между хозяином и Федором: «Алиборон хочет жертвы… Он указывает на жертву… Платок принадлежит Катрин…»
– Платок принадлежит Катрин, – беззвучно повторил сыщик. – Катрин! Значит… О, черт! Катя… Кто такой Алиборон?..
Задать этот вопрос было некому. Роман снова выглянул в коридор. Там никого не было. Прозорин скрылся.
А если он собирается убить жену? Если он решил принести жертву неведомому Алиборону? Если он и есть – самый опасный враг? Если от него-то и надо защищать Катю?
Лавров взмок от страшных догадок. Ему надо было раньше сообразить, откуда исходит угроза для Кати. Но как защитить жену от мужа?
Пока он ломал голову над неразрешимой задачей, до его ушей донесся женский крик.
– Показалось, – пробормотал сыщик, напрягаясь.
Стены в доме были добротные, двери плотно пригнаны. Надо громко кричать, чтобы тебя услышали.
Крик повторился. Неужели Катя?
Рой мыслей загудел в голове Лаврова. Бежать на помощь? Вломиться в спальню хозяев? А вдруг Прозорин просто-напросто включил телик? Вдруг возбуждает себя зарубежным триллером или порнухой? Вдруг кричали вовсе не в спальне? Прозорин мог улечься в любой комнате или в своем кабинете. Вдруг звуки доносятся оттуда?
«Хорош же я буду, когда ворвусь посреди ночи к чужой жене! – думал он. – Как я объясню свою выходку? Разразится скандал!»
Он выскочил в коридор и понесся на выручку. Дверь в спальню Прозориных была закрыта. Лавров оглянулся по сторонам. Его решимость испарилась. Что, если он застанет супругов в самый интимный момент? В конце концов, женский крик не обязательно означает призыв о помощи.
«Чудовище», которое прячется в доме, могло напасть на беззащитную женщину, – бубнил внутренний голос. – Она больше не кричит, потому что мертва. А ее муж напился и дрыхнет где-нибудь в другом месте. Ты болван, Рома! Ты шляпа! Ты…»
– Ну, хватит, – процедил он и рванул дверь на себя…
Глава 24
Пансионат «Лель»
Орешкин пригласил оперативника, который делился с ним информацией по делу об убийстве Ирины Кротовой, в сауну – за свой счет, разумеется. Он заказал угощение, выпивку и массаж. Его щедрость была ничем не омрачена, ведь деньги на это выделил господин Туровский.
– Нельзя ли продолжить в номере? – ухмыльнулся капитан, когда массажистка закончила свою работу.
– К сожалению, нет, – покачал головой администратор. – У нас не бордель, как тебе известно.
– Я слышал, здесь бывают настоящие оргии. Девочек привозят из Москвы по спецзаказу.
– Не верь слухам! Лучше скажи, вы вышли на след убийцы?
У оперативника испортилось настроение. Ничего нового он сообщить не мог.
– Топчемся на месте, – признался он. – Боюсь, это очередной «висяк».
– Что, никаких подвижек?
– Ни улик, ни подозреваемых. Кто угодно мог прикончить эту девицу. Даже ты. Я не говорю об отдыхающих, которые разбредаются кто куда, и о местных мужиках, которые истоптали здешний лес вдоль и поперек. Кротову убили и ограбили.
– По-твоему, это ограбление?
