– Оставь свои выводы при себе, – нахмурился бизнесмен. – Это касается только нас с зятем.
– Ошибаетесь! Убиты еще четыре девушки. И все ради того, чтобы наказать вашего зятя? Для этого вы меня и наняли?
– Я не имею к убийствам никакого отношения. Фантазии твоей врачихи к делу не пришьешь.
– У вас хорошие адвокаты и много денег, – кивнула Глория. – Но законы возмездия никто не отменял.
Борис Евгеньевич сухо рассмеялся. Он не верил в справедливость, а следовательно, и в возмездие.
Разоблачение только на миг смутило его. Спустя минуту он полностью овладел собой. Его уверенность в своей правоте было трудно поколебать. Если эта барышня говорит о возмездии, то оно свершилось в отношении Снежаны Орловой. Он никому не позволит безнаказанно разрушать счастье единственной дочери. Даст Бог, поквитается и с зятем…
– Что-то у меня в горле пересохло, – заявил он, желая взять паузу. – А не выпить ли нам чаю с домашними пирожками? Пойду прикажу кухарке накрыть стол…
* * *
– По-твоему, всех этих девушек убили по его приказу? – прошептал сыщик, едва за Туровским закрылась дверь. – Чтобы посадить зятя? А я стал оружием в его руках?
– Конечно же нет, Рома. Пожар в Тереме – его заказ, но к остальным убийствам он не причастен. Он был бы только рад обвинить во всем Прозорина, но специально ничего не подстраивал. После пожара отец Кати не рискнул больше испытывать судьбу. У него есть собственная логика и циничная мудрость.
– Кто же убийца?
– Рыжебородый.
У Глории была отвратительная манера отвечать, не отвечая. Рыжебородый! Что это значит? Кто угодно мог прицепить рыжую бороду. Но зачем? Чтобы скрыть свое истинное лицо? Жертвы и так уже не опознают своего палача.
Лавров принялся рассуждать вслух.
– Рыжие волосы носит только один человек в «Дубраве», – заявил он. – Это конюх. Он имеет круглосуточный доступ к лошадям и может в любой момент вскочить на коня и оказаться в пансионате, в лесу… где угодно. Лошадь легко спрятать и вообще…
– Ты гадаешь на кофейной гуще, – улыбнулась Глория.
– Кто тогда этот рыжебородый? Федор? Администратор Орешкин? Кто-то из охранников? Допустим, им всем приглянулась Варя, и они не поделили девушку. Но остальные чем перед ними провинились?
– Ты сбросил со счетов демона.
– Прирученного черта? – хохотнул сыщик. – Неужели ты поверила байкам Федора? Сама же говорила, что он мошенник.
– Черта нельзя приручить. Он как кошка, гуляет сам по себе. Когда ему выгодно, он пристает к человеку. Но узду на него не накинешь.
– Отлично. Давай свалим все на демона и умоем руки.
Они разговаривали очень тихо, чтобы не слышал Прозорин. Впрочем, предосторожность была излишней. Хозяин «Дубравы» погрузился в себя и впал в транс. Тот факт, что Снежана погибла по приказу тестя, сразил его наповал. Да, он догадывался о причастности Туровского к пожару, но гнал от себя страшные мысли. Теперь же точки над «i» были расставлены окончательно и бесповоротно. Ему ничего не оставалось, как убить отца Кати…
Лавров время от времени бросал на Сергея тревожные взгляды.
– Он не опасен, – покачала головой Глория. – По крайней мере сейчас.
– О чем он думает?
– Его ум в смятении. Он подсознательно строит планы расправы с тестем.
– То есть… перед нами – потенциальный убийца?
– Который пока не осознает этого.
– Прекрасно! – воскликнул Лавров. – Где мы находимся? В компании душегубов?
Глория молча пожала плечами. В тонком свитере и свободных спортивных брюках, с непослушными после мытья волосами она меньше всего походила на провидицу. На ее щеках играл румянец азарта.
– Ты довольна? – поразился сыщик. – Чем, позволь узнать? За смерть Снежаны никто не ответит. А как насчет остальных девушек? Убийце все сойдет с рук? Ну, ясно. Что с демона возьмешь! Его ни к суду привлечь, ни жизни лишить. Это ведь не человек. Существо из другого теста!
– В чем-то ты прав.
– Я во всем прав. Вот только не знаю, куда с этой правотой сунуться. В полицию на демона не заявишь. Не поймут меня там.
– А ты не торопись. Мертвым уже не поможешь.
– А живым? Живым я могу помочь? Пока кто-то из них не пополнил список покойников!
– Все необходимые меры приняты.
– Какие меры? – свистящим шепотом осведомился Лавров. – Посадила Санту у двери Катиной спальни и думаешь, что можно не волноваться? А кто будет охранять горничную, кухарку, сотрудниц пансионата, отдыхающих, наконец?
– В этом нет нужды.
– По-твоему, демон на сей раз выберет Катю?
– Он же не зря посылал ей предупреждения. Пентаграмма, шейный платок…
– Почему бы тебе просто не назвать его имя?
– Оно тебе известно.
– Ах да! – хлопнул себя по лбу сыщик. – Вспомнил! Черта зовут Алиборон. Так, может, привлечь к его поимке Федора-Франческо? Все-таки они подельники. Причем с давних пор. Кому, как не Прелатову, известны привычки и повадки подручного?
– Федор будет только мешать.
– У тебя на все готов ответ.
Лаврова бесила ее скрытность. Глорию забавляло его бурное негодование. Эмоции! Вот что застилает людям глаза. Сквозь призму эмоций истина искажается до неузнаваемости.
– Успокойся, Рома, – сказала она. – Ожидание – такая же иллюзия, как и само событие. То, чего ты ждешь, на самом деле уже свершилось.
Он схватился за виски и застонал. Голову пронзила острая боль. Очевидно, сказывалось хроническое недосыпание и нервное напряжение. Он переждал приступ и хотел было разразиться гневной отповедью, как в зал вернулся Туровский.
Его палка громко стучала по паркету, грузные шаги эхом отдавались в углах комнаты.
– У вас камин потух… – заметил он и добавил: – Чай уже несут. Нам всем не помешает подкрепиться…
Глава 43
По настоянию Глории Федора выпустили из заключения.
– Меня арестуют? – спросил он Лаврова. – Мне собирать вещи?
– Пока об аресте говорить рано.
Прелатов с облегчением выдохнул. От него все еще слабо пахло афродизиаком, и сыщик брезгливо поморщился.
– Я ни в чем не виноват, – твердил «монах». – Вы убедились?
– Что ты делал, когда выходил из ресторана? Вспоминай! По минутам.
– Я… мне захотелось на воздух. Я по ошибке взял куртку хозяина… вместо своей. Просто перепутал. Они похожи… и висели рядом.
Это была правда. Лавров обследовал обе куртки. Они выглядели бы почти одинаково – черные, с капюшонами и меховой опушкой, – если бы не существенная разница в качестве. Впрочем, чтобы отличить одну от другой, требовалось внимание. А Федор в тот момент мог быть занят своими мыслями. Это в случае, если он действительно перепутал, а не надел куртку Прозорина нарочно, чтобы воспользоваться ключами от машины.
