Павлик орал как резаный, но мать с каменным лицом порола его отцовским ремнем. Звукоизоляция у них в квартире была отличная, а отец Павлика не вмешивался в воспитание сына, и вообще редко бывал дома. Поэтому через неделю Павлик стал как шелковый, успеваемость у него повысилась, и психологическая атмосфера в школе стала вполне приемлемой.
Тамара Васильевна вздохнула с облегчением и подумала о том, чтобы натравить Лидию на чиновников из РОНО…
Но тут сама Лидия осознала, что с такими способностями может добиться гораздо большего, чем скромная зарплата учительницы.
Отец одного из учеников работал в крупном коммерческом медицинском центре, и вскоре Лидия поменяла работу.
Теперь она внушала алкоголикам отвращение к спиртному, а состоятельным дамам, желающим похудеть, давала соответствующую установку. Платили ей за это не в пример больше, чем в школе.
Сима с интересом выслушала рассказ Тимофея об одной из его бывших жен, но под конец спросила его с недоумением:
— А мне-то она чем может помочь? Немножко похудеть, конечно, невредно, но сейчас у меня есть более насущные задачи. Или вы считаете, что мне уже пора серьезно бороться с алкоголизмом?
— Да нет, я совсем о другом! Ты же говоришь, что не помнишь, что с тобой было на той вечеринке в ресторане?
— Ну да, полный провал в памяти!
— Ну, так вот, Лидия может тебя загипнотизировать, и ты под гипнозом вспомнишь все, что там с тобой случилось. Бывает, люди под гипнозом вспоминают даже то, на что не обратили внимания, то, чего совсем не заметили…
— Ну, я не знаю…
В первый момент Сима испугалась. Ей показалась дикой мысль о том, что кто-то будет копаться в ее голове, как в сундуке со старыми вещами. Вообще, гипноз казался ей чем-то странным и подозрительным. Кроме того, она не была уверена, что на нее этот самый гипноз подействует. Где-то она читала, что некоторые люди к нему нечувствительны.
Но потом она вспомнила посещение полиции, вспомнила угрожающий тон капитана Щеглова и обвинения, которые он ей готов был предъявить, — и согласилась.
— Ладно, — вздохнула она, — может быть, хоть пойму, с чего меня так развезло. Может, все-таки мне что-то подсыпали в вино…
Тимофей тут же схватил телефонную трубку и набрал номер своей бывшей жены.
Сима стояла близко к нему и могла слышать весь разговор.
Сначала из трубки доносились длинные гудки. Затем раздался щелчок, и Сима услышала женский голос, который медленно говорил:
— …четыре, пять, шесть… ваши веки становятся тяжелыми… семь, восемь, девять… ваши глаза слипаются…
Сима вдруг почувствовала, что ее неудержимо стало клонить в сон, и широко зевнула. Но тут голос в трубке, совершенно не меняя интонации, проговорил:
— Это ты, Тимофей? У тебя все в порядке? Десять, одиннадцать, двенадцать… вы погружаетесь в глубокий спокойный сон…
— У меня — да, — ответил Тимофей. — Ты меня знаешь, у меня всегда все в порядке.
— А тогда что же ты звонишь? Ты же знаешь, что я работаю… тринадцать, четырнадцать, пятнадцать…
— У меня-то порядок, а вот одна моя хорошая знакомая… ей очень нужно с тобой пообщаться!
— Тимофей! — голос в трубке немного изменился. — Ты что, снова жениться собрался? С Люсей разводишься?
— Да нет, это совсем не то, что ты думаешь! Это соседка моя, она у меня, считай, на глазах выросла. Я к ней почти по-родственному…
— Знаю я тебя! — хмыкнули в трубке. — Ну ладно, если по-родственному… ей что — похудеть срочно нужно? К свадьбе, что ли? Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…
— Да нет, тут совсем другая история. У нее провал в памяти, так нужно его, так сказать, освежить…
— Временная амнезия? Ну ладно, пускай приезжает. Я ее сегодня могу принять, примерно через час. У меня окно будет, одну клиентку усыплю и смогу с ней поработать… Девятнадцать, двадцать, двадцать один…
— Вот, Симона, — наставительно сказал Тимофей, отложив телефон, — станешь с мужем разводиться — не ссорься окончательно. Мало ли как жизнь обернется. Не плюй, как говорится, в колодец, и без тебя есть кому туда плюнуть.
— Да у меня и мужа нету, с кем я разводиться стану? — пригорюнилась Сима.
Но сосед велел ей не расслабляться, а собраться и ехать к Лидии. Она человек занятой, ждать не станет.
Через час Сима подъехала к аккуратному особнячку, прячущемуся за облетевшими деревьями. Над входом в этот особнячок красовалась скромная вывеска:
«Медицинский центр «Новая жизнь».
На дорожке перед входом стояла рекламная тумба, которая поясняла профиль медицинского центра:
«Освобождение от алкогольной, наркотической и игровой зависимости. Избавление от лишнего веса. Избавление от шопоголизма».
— Чего только не бывает! — проговорила Сима, прочитав последние слова, и вошла в холл медицинского центра.
В холле было прохладно и тихо, как в церкви. Прямо против входа ее встретила приятная молодая женщина в безупречно отглаженном белом халате.
— Вы к нам первый раз? — спросила она вполголоса, как будто боялась нарушить торжественную тишину холла.
— Первый, — чистосердечно призналась Сима.
Она хотела добавить «и последний», но воздержалась.
— Какие у вас проблемы? — продолжала ее допрашивать женщина в белом. — Лишний вес? Шопоголизм? Что-нибудь другое?
«Неужели я так растолстела после кормежки у Тимофея, что мне пора кодироваться от лишнего веса? — испуганно подумала Сима. — Да нет, не может быть!»
— Другое! — сказала она решительно. — Вообще-то мне назначила Лидия Борисовна, она меня ждет.
— Ах, Лидия Борисовна! — в голосе дежурной послышалось уважение, граничащее с восторгом. — Проходите, пожалуйста! Второй этаж, кабинет номер двадцать один…
Сима поднялась на второй этаж, свернула направо и подошла к двадцать первому кабинету. Перед ним с мрачным и озабоченным видом прохаживалась женщина лет за сорок, очень худая и бледная. Она нервно сжимала руки и что-то бормотала себе под нос.
— Вы к Лидии Борисовне? — вежливо спросила ее Сима.
— Да! — резко бросила незнакомка, и вдруг воскликнула с истерическим надрывом в голосе: — Не ходи к ней! Возвращайся домой!
— Почему? — растерянно спросила Сима.
— Вот какой у тебя размер? — спросила незнакомка и чуть склонила голову набок. — Сорок шестой?
— Вообще-то сорок четвертый! — обиженно возразила Сима.
— Ну, так чего еще тебе надо? У меня вот был сорок шестой… с половиной, ну, и решила я похудеть.
Женщина заломила руки в трагическом жесте, воздела глаза к потолку и голосом, полным душевной муки, воскликнула:
