Как и обещал хозяин, Рагдай вел себя в высшей степени предупредительно, словно не Лиза должна была за ним присматривать, а он сам взял над ней шефство. Убегая вперед, Рагдай поминутно останавливался и поджидал Лизу, когда та задерживалась, с присущим ей любопытством разглядывая что-то. Пес подбегал и тыкал несознательную носом, побуждая двигаться дальше. Лизу забавляла и трогала такая забота. Она привязывалась к Рагдаю все больше, а он платил ей взаимностью.
Повстречали по дороге давнишнего знакомца – черного ворона. Он сидел на ветке, совсем низко; будь Лиза повыше ростом, смогла бы дотянуться до него рукой. Она остановилась, чтобы получше разглядеть диковинную птицу. Ворон неподвижно взирал на нее с высоты. Лиза поразилась: обычно птичьи глаза бывают холодными, невыразительными, а у этой птицы взгляд казался вполне осмысленным. Ворон словно оценивающе разглядывал с безопасного расстояния других живых существ, разгуливающих по земле.
Невозмутимый обычно, Рагдай встал во весь рост, упершись передними лапами в ствол дерева, и зарычал, обнажив ужасающие клыки. Лиза успела заметить, что рычание было высшим признаком недовольства Рагдая, как он лает, она пока не слышала. Видимо, для столь выдающегося события требовались исключительные обстоятельства. Лиза позвала пса, тот нехотя побежал дальше, оставив тщетные попытки добраться до нахальной птицы.
Самоед носился среди деревьев, но не пропадал из вида. Трудно сказать, отдавал ли он Лизе особое предпочтение, так как был любвеобилен от природы. Главное, что слушался, не убегал, на зов являлся. Словом, никаких хлопот, как поначалу опасалась Лиза, подопечные ей не доставляли.
Несмотря на пасмурную погоду, прогулка приносила Лизе успокоение, тревожный осадок от встречи с вороном рассеялся, девушка с детской радостью наблюдала за собаками. Напряжение первых прогулок прошло, когда она сторожила каждое движение хозяйских питомцев, боялась, как бы кто-то из них не затерялся в лесу. Но собаки оказались покладистыми, не своевольничали, поэтому теперь Лиза просто наслаждалась чистым воздухом и тишиной осеннего леса.
Подошли, как всегда, к оврагу. Вдруг Рагдай насторожился и встал возле Лизы, навострив уши и принюхиваясь. Тропа, обрывающаяся по одну сторону лога, возобновлялась на другой, но сразу делала крутой поворот и терялась из вида за деревьями. Оттуда, из-за поворота, вышел мужчина. Он увидел Рагдая и тоже остановился. Лиза пригляделась и узнала Якова, странного знакомого Дуси.
Рагдай оскалился, зарычал. Лиза заволновалась, обеими руками вцепилась в собачий ошейник, хотя Арсений предупреждал, что овчарка не бросится без команды, исключая те случаи, когда угроза хозяину не оставляет сомнений. К ее удивлению, Скай не пожелал на сей раз выразить человеку теплые чувства, продолжал ходить по дну оврага, опустив нос, словно был страшно занят важным делом.
– Кого я вижу! – воскликнул Яков. Ближе, однако, не подошел, помахал рукой издали. – А я как раз к Элле иду. К Эллочке-людоедочке. Держи, держи собаченцию. Не любит он меня, хоть убей. Меня вообще собаки не любят, будто я оборотень какой. А может, правду чуют бедолаги. Может, я оборотень и есть! – Яков неожиданно разразился свистящим смехом, да так, будто сказал что-то невероятно смешное. Ему даже пришлось достать из кармана какую-то тряпицу, вытирать слезы и сморкаться.
Лиза молча ожидала окончания этого немотивированного приступа веселья. Яков сегодня был одет как обыкновенный деревенский житель – в видавший виды темный пиджак, такие же брюки, заправленные в сапоги, на голове – черная кепка. Может быть, Лиза и не узнала бы его так сразу, если бы не свисающая поверх рубахи связка костей, к тому же лицо у Якова было запоминающееся. Раз увидев, трудно было забыть.
Тот перестал наконец смеяться, посерьезнел и спросил холодно, будто видел Лизу первый раз:
– Так, значит, ты теперь горничная?
– Выходит, что так, – тем же тоном ответила Лиза.
– Нам по дороге. Пойдешь со мной?
– Вы проходите, я подержу собаку. Нам еще гулять надо.
– Что ж, когда-нибудь сама попросишь, – высокомерно сообщил Яков и пошел быстро, неприязненно глядя Лизе в глаза. Проходя мимо, все так же неотрывно смотрел на нее, не обращая внимания на рычащего Рагдая. Лишь отойдя на несколько шагов, отвернулся и больше не оборачивался.
«Вот только тебя мне не хватало!» – мысленно чертыхнулась Лиза. Шут гороховый, изображает из себя местечкового шамана, ходит, костями гремит.
Видно, запугал здесь всех до смерти. Собаки и те шарахаются. Только Рагдая не запугаешь, не проведешь, он гниль человечью за версту чует. А этот либо жулик первостатейный, либо душевнобольной.
Когда она вернулась, в доме Кравцовых было тихо, ничто не выдавало присутствия постороннего человека. Лиза взялась за тряпки, ведро, швабру. Пошла наверх, заглянула в кабинет Арсения. Того за столом не было, – видно, все еще спал. Лиза взяла корзину, чтобы опорожнить ее. На смятых бумагах видны были строчки формул. Очевидно, работа по-прежнему не спорилась у молодого математика.
Лиза быстро прибрала кабинет и поспешила вниз, чтобы не попасться на глаза хозяину.
В гостиной все еще никого не было, и на кухне, к удивлению Лизы, не оказалось даже Дуси, хотя мясо еще шипело на сковороде, как будто под ней только что выключили конфорку.
Лиза, протирая пол на кухне, придвинулась к черному ходу – маленькой двери, ведущей на задний двор, к котельной. Дуся еще вчера давала племяннице инструкции, что дверца должна быть всегда заперта, за этим надо строго следить. Теперь же дверь была слегка прикрыта, словно ее не захлопнули в спешке, а из щели доносились приглушенные голоса.
Лиза не стала сдерживать любопытства, приложилась глазом к щелке, но то, что она увидела, ей совершенно не понравилось. Дуся стояла спиной к котельной, Яков прижимал ее к стене, руки его нетерпеливо сновали по телу женщины, та отбивалась, пыталась оттолкнуть ухажера:
– Полно тебе, Яша, хозяйка может увидеть. Да что с тобой, совсем ума лишился!
– Тогда пусти к себе вечером, – жарко и хрипло говорил тот, – всю неделю от меня бегаешь. Смотри, Дуська, осерчаю, плохо будет!
– Да как же я тебя пущу, ополоумел вконец, что ли? Племянница у меня, забыл?
– Тогда сама приходи. Чтоб сегодня же вечером у меня была. Не придешь, пеняй на себя! Ты меня знаешь, Евдокия, со мной шутки шутить опасно.
– Ох, напугал! – отпихивала та колдуна, как показалось Лизе, не слишком усердно. – Приду уж, куда от тебя деваться. Да отпусти ты, черт настырный! Иди наверх, старуха небось заждалась уже. Души в тебе не чает. Что ты там ей плетешь изо дня в день?
Яков ослабил хватку, выпрямился и приосанился:
– Ничего, кроме правды! Я всегда говорю чистую правду. А вот ты, красавица, изовралась с племянницей своей. Я-то вижу, что девчонка – столичная штучка, меня не проведешь, а здесь вы ее деревенской недотепой выставляете. Ну да ладно, я вас не выдам, поглядим, что дальше будет. Но будь осторожна, мутно все с Лизой твоей, как бы она беду за собой не привела.
