Освоившись на боевом коне, Креслин поворачивается к рыжеволосой — единственной женщине в этом отряде:
— Зачем ты за мной явилась?
Она кажется ему смутно знакомой, но когда юноша пытается всколыхнуть воспоминания, перед глазами начинают плясать яркие огоньки.
— Мы когда-нибудь, возможно, встречались… — заметив мрачную физиономию Флорина, юноша умолкает.
— Может, сначала расскажешь всем нам, как попал сюда ты? — говорит она и направляет свою лошадь поближе к Креслину.
Тот пожимает плечами:
— Начни я с самого начала, мы, пожалуй, раньше доберемся до места нашего назначения, чем до самого интересного места в моем рассказе.
Начинают падать крупные, холодные капли, но Креслин не отгоняет дождь, желая сберечь силы для долгого, как ему думается, пути. Кроме того, этот дождь едва ли покажется холодным человеку, выросшему на выстуженной Крыше Мира.
«…хочешь знать мое мнение, так для чародея он слишком хорошо держится в седле…»
«…едет в одной рубахе, а холод ему вроде как нипочем…»
Не обращая внимания на доносимые ветерком перешептывания, юноша отвечает своей собеседнице:
— Я покинул родные края, далеко на западе…
— Почему? — Вопрос прямой, но звучит не резко. Креслин пожимает плечами и чувствует в плече боль. Он покусывает губы, прежде чем ответить:
— Меня просватали, и я решил избежать этого брака.
— Неужто нареченная внушала тебе такое отвращение, что ты перебрался через Рассветные Отроги, лишь бы от нее избавиться?
Креслин не поправляет рыжеволосую, оставляя в заблуждении относительно расстояния, которое ему пришлось одолеть.
— Не нареченная. Сама идея такого брака. Кроме того… тамошние обычаи… отличаются от здешних. Инициатива со стороны мужчин… не поощряется.
Говорить трудно, все силы уходят на то, чтобы держаться в седле. Хорошо еще, что прохладный дождь немного утишает сжигающий изнутри жар. Креслин не может сказать, сколько раз они поднимались на холмы и спускались в долины. Равно как и сколько раз отвечал он «да» или «нет» на вопросы рыжеволосой. Точно он знает одно: завеса дождя стала плотнее, а седло под ним начало елозить.
А потом перестает осознавать и это…
Когда Креслин приходит в себя первый раз, перед глазами его все расплывается, а огонь внутри жарче пламени Фэрхэвена, горячее солнца Фрейе, раскаленней камней нижней пустыни, что за южной грядой Рассветных Отрогов…
Прежде чем он вновь проваливается во тьму, кто-то ложкой вливает ему в рот какую-то жидкость…
Очнувшись во второй раз, он с трудом фокусирует зрение и обнаруживает себя в незнакомой комнате, освещенной лишь тусклой настенной лампой. Та же ложка, та же жидкость, и его опять поглощает тьма…
XLIX
Креслин лежит в мягкой постели, застланной хлопковым постельным бельем. Его взгляд скользит по тяжелым бархатным шторам на стрельчатом окне, отмечает проложенный свинцом оконный переплет и падает на стоящий под окном маленький столик. Небо за окном темно-серое, что указывает на поздний час. По обе стороны от стола стоит по обитому парчой креслу, а на нем самом — латунная лампа. Стены обшиты темным деревом.
Тяжелая, обитая железом дверь бесшумно открывается. Появившаяся на пороге женщина в плаще с капюшоном легкой поступью направляется к высокой кровати. Плащ и сумрак скрывают ее черты.
Однако слабость не мешает Креслину видеть в темноте. Он узнает особу, забравшую его из дома Андре, хотя сейчас она носит иные цвета: черный, белый и серый.
— Добрый вечер, — Креслин старается произнести эти слова внятно.
— Рада видеть тебя вернувшимся в страну живых, — говорит она, выдвигая одно из кресел и усаживаясь.
— Я тоже рад. Хотел бы только уточнить — в какую именно из стран?
— О, это Вергрен, древняя родовая цитадель герцогов Монтгрена, а ты его почетный гость. Как и я, — сухо добавляет она.
— Боюсь, я не имел удовольствия представиться… разве что во время нашей поездки, но тогда мои мысли путались…
— Мы действительно встречались и раньше, — говорит она, — хотя не были должным образом представлены. Возможно, ты слышал мое имя, но сам не назвался.
Креслин пытается повернуться. Перед его глазами пляшут искры.
— Вынужден спросить… Стоит ли мне вообще представляться?
Она не отвечает, молча рассматривая его лицо полускрытыми под капюшоном глазами.
— Впрочем, это едва ли имеет значение. Меня зовут Креслин.
— Креслин — и все? Без родового имени? Без какого бы то ни было титула?
Юноша хмыкает, и это усилие стоит ему новой россыпи огоньков в глазах.
— Ты еще очень слаб, — говорит она, явно уловив его состояние. — Твое счастье, что ты попал сюда вовремя. Мало кому под силу осилить такое путешествие, тем паче при такой немочи.
Немочь? Наверное, его злосчастная рана снова воспалилась.
— Я просто зашла взглянуть, как ты поправляешься, — с этими словами она встает и протягивает руки к его лицу. Мягкие теплые пальцы касаются влажного горячего лба.
Даже сквозь мелькание огней в глазах он успевает заметить опоясывающий ее запястье белый шрам. Однако спросить ни о чем не успевает — женщина уходит.
Едва ли не прежде, чем за ней затворяется тяжелая дверь, глаза юноши закрываются.
L
— Подождать? — переспрашивает герцог Монтгрен. — Сколько еще я должен ждать? Это безумие. Каждый день его пребывания в Вергрене грозит тем, что они его обнаружат, — он нервно мерит шагами комнату.
— Как раз в этом для тебя нет никакой угрозы. Куда хуже будет, если его поймают! Вынудив его уйти прежде, чем он восстановит силы, ты добьешься именно этого.
Мегера откидывается в кожаном кресле.
— И почему я…
— Да хотя бы потому, дорогой кузен, что тебе случайно понадобились кони, которых доставят на следующем каботажном судне, и западные луки, и копья с наконечниками из холодной стали. А еще тебе может понадобиться протест моей дражайшей сестрицы, адресованный Высшему Магу. А от гнева маршала Западного Оплота ты только выиграешь.
— Ничто из названного не принесет мне особых благ, если маги установят, что он здесь.
— Ты ведь это не серьезно, правда? — она обнажает в улыбке ровные белые зубы, а вспыхнувшая в глазах искра на миг стирает с лица усталость. — Они не могут позволить себе вторгнуться сюда, чтобы выяснить, здесь ли он. Да и вообще ты в большей безопасности, пока мы здесь. Когда мы уберемся отсюда, будет хуже. Он один стоит нескольких кавалерийских отрядов, хотя ему нелегко нести людям смерть.
— Я просто хочу, чтобы он поправился и вы вместе отправились по своим делам, куда вам надо, — герцог выдерживает паузу. — Кстати, а куда ты собираешься и что намерена делать?
