Дождь продолжался, в неподвижном воздухе висел едкий запах заплесневелых листьев.
Гэрлок мотнул головой, и я потрепал его по холке.
Мне было не по себе оттого, что Дария не получила от меня никакой помощи. Правда, она сама просила ни во что не встревать, но все-таки… Но с другой стороны, меня не слишком-то привлекала роль древнего карающего ангела. К тому же, кто поручится, что мое представление об ангелах не соответствует чьему-то представлению о демонах света?
Гэрлок трусил вперед, а я, наблюдая за дорогой, продолжал размышлять о Дарии, Джассиде и том, что некоторые люди извлекают странное удовольствие из возможности портить жизнь другим. Ответов по существу мне пока ни от кого получить не довелось, но уже удалось понять, что хаос и гармония сами по себе мало связаны с нравственностью и имеют отношение лишь к мироустройству.
Гэрлок заржал, и я снова его погладил. То, что сказал своим ржанием он, имело ничуть не меньший смысл, чем досужие разглагольствования людей.
XIV
К западу от Арастии, Хидлен (Кандар)
Земля содрогается, и легкое набухание поверхностного слоя почвы распространяется по долине на восток: палатки шатаются, трава колышется, раскачиваются ветки низкорослых кустов. Зеркало на столе вибрирует и гудит.
Оглядываясь через плечо на северо-восток, Герлис трет лоб и хмурится, а когда почва перестает колебаться, снова смотрит в зеркало. Клубятся туманы, из-под которых проступает образ лысеющего мужчины в коричневом одеянии; он подпоясан завязанной хитрым узлом мягкой веревкой. Человек стоит посреди почти пустой комнаты, если не считать покрытого тканью и забитого фолиантами сундука, топчана, стула и стола, освещенного единственной лампой, и воздух вокруг него искрится. Глаза его закрыты.
Белый маг присматривается к изображению, а потом делает жест, и оно исчезает. После чего чародей переводит взгляд на копию купленного Берфиром у мага-отшельника свитка, где описывается способ приготовления взрывчатого порошка для ракет.
– Везучий пастух, не более того, – думает Герлис. – По-прежнему полагает, будто герцогом человека делают корона и клинок. И верит, что это диковинное новое оружие способно выстоять против хаоса.
По долине прокатывается грохот колес тяжелой подводы, направляющейся на север, в Телсен, с грузом высушенной серы. Но земля под ней не дрожит.
Герлис снова смотрит в зеркало, и на сей раз за туманами возникает иная картина: юноша в коричневой рубахе и коричневых кожаных штанах едет верхом на горном пони. Вместо копья или пики у него темный посох.
Белый маг едва ли не сочувственно качает головой.
– Несчастные глупцы… все они, – бормочет он. – Никому не дано противиться хаосу земли… и тем, кто им управляет.
Взгляд его падает на обугленную рукоять кинжала, и на лице появляется слабая улыбка. Затем улыбка тает: белый маг глубоко вздыхает, сдвигает брови и вновь сосредоточивается на зеркале, вызывая образ бурлящего, клокочущего ключа. Пузырьки выносят на поверхность воды желтоватый пар.
Еще один легкий толчок раскачивает почву под ковром, и обзорное зеркало снова гудит.
Мимолетная улыбка успевает коснуться лица Герлиса, прежде чем он еще раз сосредоточенно сдвигает брови. Земля дрожит, видимый в зеркале источник бурлит еще яростнее, поверхность воды затягивает желтым туманом.
Недра долины стонут.
XV
Примерно к середине утра мы с Гэрлоком перебрались с хлюпающей, размытой дороги из Факлаара на фермерский тракт, покрытие которого состояло главным образом из гравия, вбитого в твердую, словно камень, глину. Дождь к тому времени прекратился, как будто дождевые струи втянуло в низкие серые облака. Ветер, напротив, усилился так, что закачались деревья, но в мглистом воздухе по-прежнему висели едкие запахи.
Лачуги по обочинам уступили место фермам и обнесенным изгородями узеньким полям, перемежавшимся поросшими деревьями холмами – скорее всего, местными лесными делянками. Короче говоря, дорога сделалась лучше, пейзаж стал более гармоничным, и Гэрлок прибавил шагу. Туман малость поредел, но над лесами все еще висела сероватая дымка.
Полдень застал нас за околицей очередной безымянной деревушки, на склоне холма над еще одной речушкой, о существовании которой я и не подозревал. Гэрлок пощипал травки, местами даже зеленой, а мне пришлось довольствоваться черствыми галетами и засохшим сыром. Оставалось лишь пожалеть об отсутствии сухофруктов и вяленого мяса, хотя оно тоже бывало жестковатым. Увы, у меня остались лишь галеты и сыр, правда, и того и другого имелось в избытке.
Подкрепившись, мы продолжили путь по дороге, продуваемой сделавшимся к тому времени прохладнее и суше ветром.
Первым признаком приближения к городку стало появление над холмом бурой дымки, вторым – деревья, окаймлявшие не ручей, а самую настоящую реку, а третьим – высокая насыпь, ведущая к переброшенному через эту самую реку мосту, стоявшему на прочных каменных сваях. За переправой расстилалось серое жнивье, прорезанное полосой вымощенной камнем дороги, на которой вполне могли разъехаться два фургона.
Когда я направил Гэрлока к реке, с моста съезжал запряженный двумя быками пустой фермерский фургон.
Возница лениво покрикивал на животных. В руках он держал легкое стрекало, но, похоже, лишь для виду: быки повиновались его голосу.
Гэрлок обогнул двух женщин с корзинами на лямках, и до меня донеслись обрывки разговора.
– Симпатичный паренек…
– …вечно ты заглядываешься, Нидра. Твой Клерксек тоже недурен собой…
– Ну и бери его себе.
– Может, и возьму.
С центрального, самого высокого пролета горбатого моста я, щурясь из-за висевшего над городом солнца, разглядел стены Санты, не столь впечатляющие, как в Джеллико или Фенарде, но сложенные из прочного серого камня. Короткий отрезок мощеной дороги вел от реки через грязноватую низину прямо к городу.
Южные ворота Санты, хотя возле них и топтался караул, были распахнуты, причем петли так проржавели, что у меня появились сильные сомнения в том, что за последние годы их закрывали хотя бы раз.
– Что там у тебя, малый? – спросил один из стражников, сухопарый мужчина в коричневом кожаном колете, подпоясанном малиновым кушаком. Он указал на мой самый большой тюк.
– Мои инструменты.
– Инструменты? – он поднял брови.
– Резцы, стамески, рубанки, маленькая поперечная пила, тесло – все для работы по дереву. Я столяр.
– А ну покажи.
Поскольку стражник распространял лишь ауру усталости, но отнюдь не хаоса, я решил не исчезать за световыми щитами, благо, судя по опыту Джеллико, знал, что это переполошило бы весь город. Вздумай кто-нибудь заковать меня в цепи, мне не составило бы труда стать невидимым в любой момент.
