— Очень часто, — ответил Джастин, пожав плечами.
— И к какому выводу пришел?
Джастин снова пожал плечами.
— Как считаешь, можно ли сотворить хаос? — спросила Древняя.
— Думаю, нет.
— Ты прав, хаос не возникает из ничего. Где-то гармония должна возникать из хаоса, а здесь хаос возникает из гармонии.
— Но что же следует предпринять, дабы уменьшить его мощь?
— А вот это решать тебе. Ты способен найти решение, но должен обрести волю и выбрать правильный путь. Впрочем, — Древняя улыбнулась, — ты уже встал на него, пройдя испытание.
— Не понимаю.
— Ты мог покинуть Наклос ничего не знающим ребенком, но покинешь его взрослым, обладающим памятью, знанием и готовностью сделать то, что необходимо.
— По-моему, до всего этого мне еще далеко. Но почему бы мне не взять и не уйти прямо сейчас?
— Потому что в чем-то ты еще остаешься ребенком. Тебе трудно поверить во что-то, находящееся за пределами привычных представлений. Но раз ты почти ребенок, то я, как и следует взрослой наставнице, преподам тебе урок. Попробуй уйти. Уходи. Ступай.
Джастин хотел было повернуться, но ноги отказывались повиноваться. Собрав волю в кулак, он оторвал одну ступню от земли, но, так и не сумев сделать даже шага, тяжело поставил ее обратно.
Глаза Древней — глаза ангела, за которыми таились чернота гармонии и белизна хаоса, — приковывали его к месту.
— Вот почему ты уйдешь отсюда взрослым, — продолжила Древняя. — Вот почему ты выдержал испытание, хотя и рисковал утратить все воспоминания о Наклосе. А Дайала рисковала ради тебя своей жизнью. Надеюсь, ты это не забыл, — давление вокруг Джастина ослабло, и он едва сдержал дрожь. — Теперь ты знаешь, что нужно делать.
Джастин молча кивнул.
— Дайала поможет тебе подготовиться. Другого выхода нет.
Джастин снова взглянул ей в глаза, поразившись сокрытой мощи, в сравнении с которой даже власть Гуннара над бурями казалась детской забавой.
— Ты все понял?
— Надеюсь достаточно, но не все. Почему именно я?
— Мы не можем спасти тебя, как и один народ не может спасти другой. Спасение человека должно исходить от него самого, из его собственной души. Со временем ты уразумеешь, что спасение нельзя навязать силой.
Ты должен обрести волю и найти путь, но странствие твое уже началось. Началось с испытания, которое явилось лишь первым из многих. И на Отшельничьем, и в иных местах ты столкнешься с другими, более трудными испытаниями. Завтра или послезавтра вы с Дайалой отправитесь в Дил. Это очередной этап твоего странствия. И помни: идти к цели можно двумя путями, безопасным и славным, но избравший славный путь должен будет заплатить за это высокую цену.
Джастин отвел взгляд от ее очей, ощутив, что более не в состоянии сосредоточиваться на причудливом сочетании гармонии и хаоса.
Несколько мгновений его глаза отдыхали на черной коре лоркена, а когда он посмотрел снова, возле дерева никого не было.
Медленно переставляя отяжелевшие ноги, Джастин покинул рощу. Ему казалось, что они с Дайалой уже находятся на пути в Дил.
92
Лодка скользила вниз по течению словно бы сама собой; Дайала лишь изредка слегка подправляла курс, используя силу невидимых подводных течений. Джастин сидел на сиденье посередине суденышка, любуясь игрой света на ее лице.
— А сказала тебе Древняя, зачем нам вообще нужно попасть в этот Дил?
— А как иначе ты сможешь вернуться на Отшельничий?
— Но я не хочу покидать тебя.
— Джастин, мы это уже обсуждали. Чтобы покинуть Отшельничий, — если ты действительно выбрал жизнь в Кандаре, — тебе нужно сначала туда вернуться. А я буду тебя ждать. Я всегда буду тебя ждать.
Джастин взял ее за руку.
В молчании они проплыли мимо травянистой прогалины на западном берегу, посреди которой стоял дом, выращенный из двух дубов.
Стоявшая на коленях у грядки девчушка помахала рукой, и Джастин помахал в ответ.
— Далеко ли до Дила?
— По меньшей мере еще полдня.
Он снова сжал пальцы Дайалы.
Когда прогалина с домом остались позади, Джастин направил свои чувства в глубину реки, улавливая движущиеся световые пятна, каковыми воспринимались рыбы, водные черепахи или выдры, резвившиеся возле поросших кустами берегов.
— Путешествовать так гораздо приятнее, чем пешком, — нарушил наконец молчание Джастин.
— Плавание на лодке тоже имеет свои недостатки, — откликнулась Дайала, направляя суденышко ближе к восточному берегу, чтобы удержать его в створе главного течения.
— Наверное. Но, по-моему, в пешей прогулке по Каменным Буграм их было малость побольше.
Неожиданно справа от лодки, под водной гладью, замерцал красно-белый импульс.
Дайала охнула. Джастин настороженно выпрямился.
Вода вскипела, и на поверхность вынырнула сначала зубастая пасть, в которую бывший инженер поместился бы целиком, а потом и массивная туша, покрытая мшистой серо-зеленой чешуей. Когда ящер снова ушел под воду, поднятая ударом его хвоста волна едва не захлестнула лодку.
Джастин машинально потянулся за мечом, а потом, вспомнив, что клинок остался в Каменных Буграх, схватился за свободное весло, которое, впрочем, едва ли могло послужить оружием против чудовищных челюстей.
Два глаза, каждый размером с флягу, уставились на лодку. Эманация хаоса и ненависти ледяной волной прокатилась над поверхностью воды. Огромный, вдвое длиннее лодки, ящер, вспенивая воду, устремился на перехват суденышка.
Вспомнив испытание на опушке Великого Леса, Джастин сконцентрировался, готовясь встретить чудовище импульсом гармонической энергии.
Вода забурлила, лодка заплясала на волнах, и в Джастина ударил тончайший белый луч. Новоявленный друид вскинул руку — ему казалось, что она поднималась ужасающе медленно, — и направил вдоль луча, прямо в голову гигантского ящера, стремительную нить тьмы.
Однако и белый луч достиг своей цели. Джастину показалось, что голова его разлетелась вдребезги, а когда фрагменты сложились снова, сознание оказалось погруженным в уже знакомый зеркальный тоннель, простиравшийся из земных недр к высоким небесам.
Потом он упал на дно лодки и провалился в небытие.
Он пришел в себя, почувствовав мягкую ладонь на ноющем лбу и прохладный ветерок на горящих щеках. Солнце уже клонилось к закату.
Холодный ветерок забрался под мокрую рубашку. Джастин прокашлялся, открыл глаза и увидел выщербленный борт — явное свидетельство того, что нападение ящера ему не померещилось.
Он повернулся, чтобы увидеть Дайалу. Ее присутствие ощущалось им, но не столь отчетливо, как обычно.
