Распространив чувства вокруг себя, он обнаружил флягу, потянулся к ней, на ощупь откупорил и отпил большой глоток воды, смешанной с каким-то горьковатым снадобьем. Уже закрывая флягу. Джастин услышал чьи-то шаги.
— О, ты уже проснулся! А я ходила за твоей одеждой. Должна сказать, что привести ее в порядок оказалось нелегким делом, — промолвила Дайала, положив стопку одежды ему под руку. — А еще скажу, что нам пора в путь. Сегодня тебе придется пройти некоторое расстояние.
— Я не против, но трудно идти вслепую.
— Вслепую не придется. Когда ты оденешься, мы снимем повязку.
И она вышла.
Джастин пожал плечами, не вполне понимая, почему, если повязку все равно снимут, он должен одеваться с завязанными глазами. Выхода, однако, не было — пришлось браться за дело, которое оказалось непростым. Сначала он принял тунику за рубаху, потом, нашарив таки рубаху, натянул ее наизнанку. Изрядно намучившись, инженер полностью облачился, обулся и, едва не приложившись лбом к опорному шесту, выбрался из палатки.
— Прекрасно. Теперь можно и повязку снять. Пожалуйста, присядь.
Усадив его на валун, успевший, несмотря на раннее утро, основательно нагреться, Дайала развязала узлы, скреплявшие повязки, и, полоску за полоской, сняла ткань с лица.
Джастин сощурился. Утренний свет проникал под опущенные веки, заставляя глаза слезиться. Некоторое время он не решался открыть их по-настоящему, боясь, что свет ослепит его. Наконец, кое-как проморгавшись, инженер осторожно посмотрел вниз, на песок под ногами. Его сапоги и штаны выглядели почти новыми.
Дайала стояла рядом. Некоторое время он щурился, глядя в другую сторону, но, наконец, повернулся к ней.
Разглядеть толком ему удалось лишь светло-коричневые штаны и блузу, перехваченную плетеным поясом. Черты окруженного ореолом света лица остались неразличимыми.
— Не рассмотреть... — пробормотал Джастин с сожалением, моргая и потирая веки. После этого он различил ниспадавшие на плечи волосы цвета серебра. Инженер закрыл глаза и потянулся к Дайале чувствами.
И вновь воспринял ее как столп абсолютной, холодной тьмы, средоточие совершенной гармонии, под покровом которой, однако, скрывалось нечто не менее совершенное — возможно, скованный хаос. Общее ощущение холода было столь сильным, что Джастин поежился, прикрыл глаза и после долгого, глубокого вздоха спросил:
— Это ведь не сон, верно?
— Почему тебе так трудно поверить в то, что я реальна? — отозвалась Дайала, покачав головой.
— Я не привык к тому, чтобы сны оборачивались явью.
Она вновь покачала головой, на сей раз насмешливо, будто он сказал что-то забавное.
— Я сейчас соберу вещи. Мы должны пуститься в дорогу, пока еще не слишком жарко, — сказала женщина.
— Обуешься? — спросил Джастин, обратив внимание на ее босые ноги.
— О нет. В сапогах я бы все ноги сбила.
Пока Джастин маленькими глоточками пил воду из фляги, она подошла к палатке и развязала узлы растяжек, удерживавших опорные колья. К тому времени, когда он закупорил флягу, палатка была уже снята и разложена на земле.
— Погоди минуточку, — сказал Джастин.
Стоявшая на коленях над парусиной Дайала подняла на него глаза.
— Ты выручила меня. А до этого посылала мне сны. Ты точно знала, где меня искать. Не то чтобы я не нуждался в помощи, или... или чтобы ты мне чем-то не нравилась, но я хотел бы понять... — Джастин растерянно махнул рукой и пожал плечами.
Обернувшись к нему, Дайала села скрестив ноги на свернутую палатку и ответила:
— Древнейшая увидела тебя во снах ангелов. Такое случается нечасто и всегда связано с... соответствующим человеком. Поэтому Древнейшая призвала тех, кто мог бы... посодействовать, — женщина облизала губы и добавила: — Она помогала мне отправлять послания. Мы ведь не знали, отправишься ли ты в Наклос.
— А если бы не пошел?
— Меньше чем через год мне пришлось бы отправиться на поиски тебя, — Дайала опустила глаза.
— Так это ты побудила меня отправиться в Каменные Бугры? — осведомился Джастин после недолгого раздумья.
— Нет! Мы никогда никого ни к чему не принуждаем.
— А как ты нашла меня?
— С помощью одной из Древних.
— Но какое дело этим вашим Древним до меня?
— Ты важен для равновесия. Не знаю почему, не знаю, как это должно проявиться, но ты... особенный.
— Особенный, не особенный... Прости, но создается впечатление, будто все вокруг знают обо мне стократ больше меня самого и гоняют меня по земле из края в край с какими-то своими целями. Мне бы хотелось понять, в чем все-таки дело!
Ярко-зеленые глаза Дайалы омрачила тень.
— Я знаю лишь то, что ты имеешь огромное значение. Куда большее, чем буду когда-либо иметь я. Это трудно...
— Я? Младший инженер?
— Сила личности — не в звании, а в поступках и способности действовать. Разве твои действия уже не изменили мир?
Перед его мысленным взором вновь возник образ мертвой воительницы, сжимающей древко пронзившей ее стрелы, и Джастин поежился.
— Я не думал об этом в таком смысле, — пробормотал он.
— А вот Древние думают.
Джастин покачал головой. Он все еще не был уверен в том, что происходящее — не сон или предсмертный бред, а подлинная реальность.
Дайала встала.
— Давай я помогу тебе свернуть палатку, — предложил инженер, решив, что, коль скоро он чувствует себя живым, то и вести себя должен как живой.
— Я привыкла обходиться собственными силами, — с улыбкой откликнулась женщина. — Правда, если бы ты подержал этот край, пока я завязываю веревки...
Когда парусина была увязана, Джастин спросил:
— Куда это отнести?
— Ты еще не настолько окреп, как тебе кажется, — заметила Дайала.
— Ладно, понесем вместе, — предложил он, поднимая край увязанного рулона.
Дайала без труда подняла другой край, и они направились к затененному участку ущелья, где дожидались лошади. Рулон оказался на удивление легким. Ткань, которую Джастин принял было за парусину, явно таковой не являлась.
— Что это за материал? — полюбопытствовал инженер.
— Как бы сказать... разновидность шелка. Мы навьючим палатку вон на того каурого жеребца.
Взглянув на трех лошадей, Джастин удивился: ни у одной из них не было ни седла, ни шенкелей, ни даже недоуздка. Охватывающие тела мягкие плетеные ремни явно предназначались только для крепления вьюков. Две лошадки уже были нагружены небольшими тюками и кувшинами. Джастин подошел к свободному коню и, забросив палатку ему на спину, стал привязывать ее к ремням.
