Вонгсават с явным удовольствием прокомментировала:
– Противозапуск. Снова то же самое.
Действие шло слишком быстро, чтобы его видеть. Все равно что пытаться отследить трассу лазерного импульса. На экране эта волна была окрашена в фиолетовый цвет. Встречаясь с золотистыми искрами, она генерировала множество вспышек, тут же пропадавших в чернильной пустоте. Пространство между враждующими кораблями постепенно расчищалось.
Вонгсават глубоко вздохнула.
– Прекрасное зрелище. Чертовски красиво… Я очнулся.
– Таня, я слышал слово "безопасно". Или показалось? Ты имела в виду вот это?
Я сделал жест в сторону сражения, сверкавшего у нас над головами всеми цветами радуги.
Археолог не ответила. Она неподвижно стояла, глядя на залитые кровью лицо и одежду Депре.
Вонгсават ткнула пальцем в один из дисплеев с замысловатыми траекториями.
– Ковач, расслабься. Это две кометы. Что-то такое Вордени прочитала в техноглифах. Они сталкиваются с заранее известной периодичностью, наносят удары друг другу, а затем расходятся. И так далее.
– Кометы?
Пилот развела руки в стороны.
– Оборонительные системы, автоматические и стоящие на протяженных орбитах. Это замкнутый цикл, и, судя по всему, так происходит уже тысячи лет.
– А что с Яном? – спросила Вордени. Голос ее дрожал.
– Он съехал, пока нас не было рядом. – Вдруг меня как током ударило. – Он прошел в ворота? Вы это видели?
– Да, тютелька в тютельку, – неожиданно ядовито сказала Вонгсават. – Мужики умеют пилотировать, когда захотят. Черт, это был мой корабль…
– Он был напуган, – без всякого выражения сказала археолог.
Депре взглянул на нее через кровавую маску.
– Мы все были напуганы, госпожа Вордени. Это его не извиняет.
– Дурак!
Она обвела нас полубезумными глазами.
– Вы все! Гребаные! Идиоты! Он боялся не этого. Чертова. Представления. Он боялся вот кого!
Она наставила на меня палец. И пригвоздила взглядом.
– Где Сян? – наконец спросила Сунь. В этом светопреставлении чужих технологий никто и не вспомнил про обычно молчаливого ниндзя.
– Отчасти размазан по Люку, – грубовато ответил я. – Остальное прилипло к полу у выхода в причальный порт. Спасибо ультравибраторам "Нагини". Вероятно, он напугал Яна. Не так ли, Таня?
Вордени спрятала глаза.
– А его стек?
Лицо Сутъяди не выражало ничего, но я и не нуждался в картине его внешней реакции. Волчьи импульсы пытались сделать со мной то же самое: хотелось оскалить клыки.
Упакуйте и заберите стеки с собой.
Я легко справился с рефлексами и отрицательно покрутил головой.
– Маркус, это ультравибраторы. Он получил залп в упор.
– Но Шнайдер… – Голос Вонгсават дрогнул, однако она продолжила:
– Я надеюсь…
– Забудь о Шнайдере. Он уже мертв.
– Придет его очередь…
– Забудь о нем, Амели. Он реально мертв.
Их взгляды сосредоточились на мне, как и не желающий поверить взгляд Вордени.
– Я заминировал топливо "Нагини". Поставил на детонацию с условием ускорения в планетарной гравитации. Он испарился в момент прохождения ворот. Ничего не осталось.
Над нашими головами сошлись в механическом танце две новые волны золотистых и фиолетовых стрел. Сверкая, одна стирала другую.
– Ты взорвал "Нагини"? Уничтожил мой корабль?
Нетрудно понять, какие чувства владели пилотом. Но внешне Вонгсават казалась почти спокойной. Депре вполне здраво заметил:
– Раз от "Нагини" ничего не осталось, вероятно, Карера посчитает нас мертвыми.
Хэнд смотрел на меня с тем же видом, какой был у него около зарослей сонгспира.
– Возможно. Если Карера действительно ждет нас за воротами. Если наш Посланник не играет в свою игру.
– Хэнд, что такое? Неужели успел войти в долю со Шнайдером? Вы же шли в паре.
– Ковач, о чем ты говоришь…
Возможно, нет. Я не был уверен, к чему склониться.
– Карера придет в любом случае. Таков способ его мышления. Он захочет увидеть корабль. У него должен быть способ борьбы с нанобами. Но пока он останется на месте. Видит, как падают на песок обломки "Нагини" и как по нашу сторону ворот идет полномасштабный военный конфликт. Что на время охладит его пыл. И даст нам фору.
– На что нам фора? – спросил Сутъяди.
Наступил переломный момент, и в ход пошла пресловутая интуиция Посланника. Периферийное зрение докладывало о выражениях лиц и позах, оценивая степень лояльности или недоверия. Ограничивая эмоциональный фон, я оставлял лишь то, что могло пойти на пользу ситуации, и гасил остальное. Отказавшись от волчьего понимания лояльности, я смягчил то, что еще витало в пространстве между мной и Вордени. И опустился в холодную определенность момента. Момента истины. Посланник – время действовать и время сыграть последнюю карту.
– Прежде чем заминировать "Нагини", я снял со спасенных тел скафандры и спрятал их в нише ближайшего зала, первого за причальным портом. Кроме одного, с пробитым шлемом, остальные вполне пригодны к использованию. Нужно их просто зарядить. Воздушные баллоны накачаются сами из окружающей нас атмосферы. Достаточно включить клапан. Уйдем в два приема. Один из первых вернется со скафандрами и заберет остальных.
– И это в предположении, что Карера ждет нас за воротами. Не думаю, что это правильно, – язвительно заметила Вордени.
Я спокойно ответил:
– Я не говорил, что мы уйдем сейчас. Предлагаю пойти за скафандрами и забрать их, пока есть такая возможность.
– Но что, если Карера окажется на корабле? Что тогда делать? Будем прятаться?
Лицо Вордени снова исказилось ненавистью. Я ждал этой реакции.
– Да. Именно так. Предлагаю спрятаться. И подождать. Команда, высаженная на борт, должна иметь средства, чтобы локализовать нас у причального порта. Они не должны найти ничего, что подтвердило бы наше присутствие здесь, на борту, до момента, когда "Нагини" прошла сквозь ворота и разлетелась на атомы. Что логически означает факт нашей смерти. Таким образом, Карера выигрывает вчистую. В соответствии с общим планом он сбрасывает заявочный буй и уходит. Потому что не располагает ни людьми, ни временем на захват корабля длиной в пятьдесят километров.
– Нет, не располагает, – согласился Сутъяди, – но оставит небольшую группу прикрытия.
