Взглянув на Вордени, я увидел ее глаза.
– Нет, – шептала она. – Этого не может быть. Но это было.
Затем они стали появляться опять и опять, падая вниз со всех сторон от прозрачного купола. Они скользили по невидимым кривым, затем принимали видимые трехмерные формы и стряхивали с себя те конвульсивные искажения, что были следствием полученных по пути ударов. Сперва тени падали вниз, на уровень пола. Потом они взлетали, описывая круги около центральной конструкции. Казалось, специально они не стремились избегать встречи с нами, но ни разу никого не коснулись. Летая над нашими головами, тени по-чти не влияли на дисплеи. Они вызывати лишь небольшую рябь в момент пролета сквозь их экраны. Некоторые случайно вылетали сквозь прозрачный купол в космос и тут же возвращались обратно. Многие оказывались в куполе, влетая по тому же коридору, через который первыми вошли мы. Пространство внутри купола стало чересчур оживленным.
Издаваемые ими звуки походили на тот низкий плач, что корабль пропел в последний раз. Тот же звук негромко издавали росшие по полу сонгспиры, и его же я поймал в переговорнике. В воздухе витал запах вишни с горчицей, смешанный с каким-то другим, отдававшим гарью и старостью.
В окружавшем корабль пространстве исчезли гиперпространственные искажения и вспышки. Защитный экран встал на свое место, окрасившись в новый, более фиолетовый оттенок. Корпус марсианского корабля вновь содрогнулся. Его батареи последовательно наносили удары.
Пропало и ощущение физического дискомфорта. Осталась только боль в груди и чувство давления где-то за глазами. Показалось, что площадка стала гораздо больше, и остальные находились от меня на расстоянии, слишком далеком.
Я был уверен в том, что плачу, хотя глаза оставались совершенно сухими.
– Ковач!
Я повернулся, чувствуя, будто проваливаюсь в ледяную воду. И тут увидел Хэнда, достававшего из кармана контактный разрядник.
Как я сообразил позже, дистанция составляла менее пяти метров. Сделав выпад, я грубым приемом блокировал его руку, державшую разрядник. Затем локтем нанес удар в лицо. Вскрикнув, Хэнд упал, и разрядник отлетел в сторону. Наклонившись над Хэндом, я расплывающимся взглядом попытался найти его горло. Меня отстранила его слабая рука, Хэнд что-то прокричал.
Правая рука сжалась, превращаясь в карающий меч, в то время как неирохимия отчаянно пыталась сфокусироваться на противнике.
– … все умерли! Ты, гребаный идиот…
Я отвел руку для последнего удара. Хэнд плакал. Все расплывалось. Слезы в глазах.
Я стер слезы, моргнул и на мгновение увидел его лицо. По щекам Хэнда струились слезы. Он не мог даже говорить.
– Что? – Ослабив хватку, я ударил его по лицу. – Повтори, что ты сказал!
Проглотив рыдание, Хэнд глубоко вздохнул.
– Застрели меня. Застрели всех. Подними разрядник. Ковач. Это убило других.
И я почувствовал, что мое лицо заливают слезы, переполняя глаза. Услышал, как в горле рождается звук, которым отзывались сонгспиры. Они записали вовсе не голос корабля, а плач его огромной команды. Стоны миллиона погибавших здесь существ. Меня обжигала боль о погибших марсианах. Чужая боль, хранившаяся здесь и не имевшая смысла нигде, кроме как у костра в Митчем-Пойнт.
В груди застряло холодное, совершенно нечеловеческое ощущение. Оно рвало внутренности и никак не хотело уходить. И я понимал, что этот не совсем точно настроенный, впервые услышанный здесь звук вот-вот разорвет мне сердце.
Внезапно показалось: мимо промчалось что-то черное, на мгновение окутав с головой. Надо мной по кругу с пронзительным криком запорхали тени.
– Давай же, Ковач!
Шатаясь, я встал. Нашел свой разрядник, сделав один выстрел в Хэнда. Потом оглянулся, пытаясь найти остальных.
Качавшийся, будто дерево, обхвативший голову руками Депре. Сунь, осевшая на колени. Между ними Сутъяди. Из-за набегавших слез я видел его нечетко. Вордени и Вонгсават…
Слишком далеко, так далеко идти… В невыносимой тоске по нестерпимо яркому свету. Подсознание Посланника цеплялось за перспективу, сбивая эмоциональный фон, наведенный окружавшим меня воем. Дистанция сокращалась. Возвращались ощущения.
С преодолением психического барьера и включением функций над головой усилилась пляска черных теней. Казалось, я вдыхал их – так же, как на Гаерлейне-20. Казалось, они разъедали что-то внутри, гораздо глубже моей осознанной психики. Я чувствовал, как копились повреждения и как приближался конец.
Подняв разрядник, я начал стрелять. Депре. Готов.
Сутъяди, повернувшийся ко мне одновременно с падением Люка. Неверие в глазах. Готов.
За ним, на коленях, Сунь Липин. Глаза полузакрыты, рука тянется к лицу. Системный анализ, последнее средство. Она поняла все, только разрядника не нашлось. Не знала, что он есть у других.
Зашатавшись, я чуть не упал, что-то крича. Беззвучно, из-за нового приступа рыданий. Ствол соскочил с подбородка. Я промазал. Еще раз, теперь поближе.
В горле захлюпало. Небольшая слабость – и я упаду в океан рыдания, о котором пели сонгспиры. Рот открылся сам собой. Наверное, чтобы выкрикнуть часть этой боли. Но боль слишком велика, чтобы выйти. Я смолчал, и боль осталась внутри.
Спотыкаясь, Вонгсават сама шла ко мне. Развернувшись, я перехватил ее. Лицо с полными слез глазами. Я попытался ее оттолкнуть, но Вонгсават, рыдая, прижалась ко мне. От выстрела тело содрогнулось, и она упала назад, на труп Сунь.
По другую сторону от двух тел стояла Вордени. Она глядела на меня в упор.
Снова черные тени. Крики. Крылья метались над нами, и я чувствовал, что внутри уже плачу.
– Нет, – сказала Вордени.
– Кометы, – закричал я, стараясь перекрыть шум. – Они уйдут. Нужно просто…
Что-то выжало из меня настоящие слезы, и я опустился на пол, сосредоточиваясь на своей боли, словно пьяный на пустой бутылке.
Сунь – убита своей рукой уже второй раз.
Сян – размазан по полу у входа в причальный порт. Стек не найден.
Крюиксхэнк, порванная на части. Стек не найден. Разрубленный торс Хансена.
Список бесконечен. Как лента, раскрученная во мне. Как змея в смертельном танце.
Зловоние лагеря, откуда я забрал Вордени. Дети, живущие под стволами роботов и под командой человеко-компьютера, существующего непонятно для чего.
Госпитальный корабль, зависший в пространстве над полями смерти.
Взвод, падающий под ударами «умной» шрапнели.
Два года в мясорубке на Санкции IV.
До этого – корпус Посланников.
Иненин, Джимми де Сото и другие, чей мозг взорван вирусом Ролинга.
