– Так… э-э… получается… – Он замялся, и я даже не сразу осознал, что командир явно сконфужен. – Ты… э-э… Говоришь, вы видели призраки? Ну, там?
Пожав плечами, я не сумел удержать язвительный смешок.
– Мы видели нечто. До сих пор не уверен, было ли это наяву. Подслушиваешь за своими гостями? Нехорошо, Исаак.
Заулыбавшись, Карера сделал жест, будто хотел извиниться.
– Привычки Ламона. Хочешь, не хочешь, а прилипают быстро. Когда он потерял страсть к слежке, оборудование пришлось задействовать мне. Нехорошо, когда такая техника простаивает. – Он вновь обратился к дисплею. – Судя по результатам медицинского обследования, у всех вас есть симптомы тяжелых поражений от контактного разрядника. Разумеется, кроме тебя и Сунь.
– Сунь сама в себя выстрелила. Мы…
Внезапно это показалось необъяснимым. Как невозможно поднять на своих плечах явно тяжелую ношу. Те последние секунды на марсианском корабле: боль и пронзительные ощущения, оставленные его давно погибшим экипажем. И осознание факта: мы сами будем вот-вот вскрыты их болью. Окажемся вывернутыми наизнанку.
Возможно ли передать свои ощущения этому человеку? Исааку Карере, который под огнем вел нас к победе в ущелье Шалаи? Командовавшему в десятках других таких же операций? Как перейти через ясную, как алмазная грань, реальность его прошлого опыта?
Реальность?
Жесткий удар сомнения.
Было?
В сравнении с реальностью Исаака Кареры, его жизни, прошедшей под огнем – было ли это на самом деле? Было ли? Какую часть моих воспоминаний можно считать твердыми фактами?
Нет, послушай… Есть же память Посланника…
И могло ли обстоять так плохо? Глядя в экран объемного дисплея, я старался мыслить по возможности рационально. Тогда все началось со слов Хэнда, причем я поверил сразу, словно поддавшись панике. Хэнду – колдуну. Хэнду – маньяку своей веры. С каких это пор я начал ему верить?
И почему?
Сунь.
Я принялся по крупицам собирать факты.
Сунь знала. Она видела, ЧТО приближалось, и вышибла себе мозги. Заранее. Не дожидаясь встречи с неведомым.
Карера странным взглядом уставился на меня.
– Да?
Тебя и Сунь…
– Минуту. Говоришь, кроме Сунь и меня?
– Да. Остальным досталась тяжелая электронейротравма. Как уже сказано. Выстрел в упор.
– Исключая меня.
Карера выглядел озадаченным.
– Положительно нет. Тебя вообще не затронуло. Что такое – помнишь, как в тебя кто-то выстрелил?
Когда все закончилось, Карера движением руки свернул объемное изображение на плоскость стола. Потом проводил меня обратно к выходу. Мы прошли теми же коридорами и затем пересекли лагерь, наполненный ночными звуками. Почти все время молчали. Карера делал вид, что не замечает моего состояния. Вероятно, сам не верил в поражение одного из своих "ручных" Посланников.
А мне предстояло поверить в это.
Она в тебя выстрелила. Ты выронил разрядник, и она сначала застрелила тебя, а потом – себя.
Должна была выстрелить.
В противном случае…
Меня зазнобило.
Эшафот для расправы над Сутьяди возводили у самого корпуса "Духа Энгина Чандры", на небольшом клочке чистого песка. Опорные столбы уже вкопали довольно глубоко, и оставалось лишь выставить по месту разделочную доску с ручьями для стока крови. Место казни освещалось тремя лампами Энгье и внешними фонарями, расположенными над корабельным люком. В их свете сооружение выглядело словно торчащая из-под земли лапа с очищенными от мяса костями.
Сегменты анатоматора лежали рядом, на песке. Похожие на мертвую осу, разрезанную на части.
– Фронт военных действий перемещается, – между прочим сказал Карера. – Кемп оставляет позиции на этом континенте. Уже неделю мы не подвергаемся атакам с воздуха. Флот его айсбергов используется в основном для эвакуации войск, пересекающих Вачаринский пролив.
– Он что, не в состоянии удерживать побережье? Вопрос я задал совершенно автоматически, помня сотни обсуждений таких же, как эта, ситуаций. Карера отрицательно покрутил головой.
– Ни одного шанса. Открытое морское пространство – тысячи километров на юг и на восток. Окопаться ему негде, нет и оборудования для постройки донных бункеров. Отсюда невозможность эффективной постановки помех или организации боевой коммуникационной сети. Через шесть месяцев у меня будет достаточно амфибий, чтобы вытеснить противника со всего побережья. Еще год – и "Дух Энгина Чандры" займет позицию над Индиго-Сити.
– И что потом?
– Не понял?
– И что потом? После захвата Индиго-Сити. Когда Кемп взорвет или заминирует все более или менее ценное, уйдя в горы с компанией по-настоящему крепких бойцов. Потом-то что?
– Ничего.
Карера надул щеки и нарочито шумно выдохнул.
– Потом – как обычно. Стратегическое доминирование на обоих континентах. Полицейские операции ограниченного масштаба и поиск козлов отпущения. Так до тех пор, пока все не успокоятся. Но к тому времени…
– К тому времени нас здесь уже не будет. Правильно? – Я сунул руки в карманы. – Покинем этот долбаный говенный шарик и поищем другой мир, где народ послабже. Есть на примете? Порадуй хорошими новостями, в конце-то концов.
Взглянув на меня, Карера неожиданно подмигнул:
– Дом Хань выглядит вполне пристойно. Вечная борьба за власть, интриги и все такое… Тебе понравится.
– Спасибо.
В ночном воздухе послышались тихие голоса. Они доносились из-за полога, закрывавшего вход в один из куполов. Карера прислушался.
– Заходи, не стесняйся, – мрачно предложил я, просовывая голову внутрь. – Сэкономишь на игрушках этого Ламона.
В глубине купола за столом сидели трое. Остатки от экспедиции "Мандрагоры". Люди Кареры сняли большую часть ингибиторов, оставив по тюремщику на каждого пленника. Стандартная схема – один паук на шее сзади. Как опухоль. Люди сидели напряженно сгорбившись, словно застигнутые на конспиративном собрании.
Когда мы вошли, все оглянулись, отреагировав каждый по-своему. Поймав мой взгляд, Вонгсават недоуменно приподняла брови. Искоса, не обращая внимания на меня, Вордени смерила взглядом фигуру Кареры и плюнула на пол. В отличие от остальных на лице Депре не дрогнул ни один мускул.
– Кажется, это в мой адрес, – легко сказал Карера.
– Делите как хотите. Вы достаточно спелись, – ответила ему Вордени. Исаак рассмеялся.
