Пролетела секунда. И умерла.
– Мне нужно поспать, – сказал я и встал со своего места. – Думаю, тебе тоже. Сутъяди поднимет нас затемно.
Вордени безразлично кивнула. Я больше не занимал ее внимания. Могло показаться, что на нее глядело ружейное дуло. Ствол, нацеленный из прошлого в настоящее.
Я оставил археолога в одиночестве среди развала из небрежно исполненных технографических эскизов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Я проснулся, почти ничего не соображая – то ли от радиации, то ли от химии, которой нас пичкали во избежание последствий излучения.
Из общего для всего нашего купола окна едва проникал тусклый свет, и сон никак не шел из головы…
Ты видишь, волк из «Клина»? Видишь, клинский волчара?
Семетайр?
Сон исчез одновременно с новыми звуками. В нише умывальника кто-то яростно чистил зубы. Выкрутив шею, я увидел Шнайдера, одной рукой вытиравшего голову полотенцем и одновременно обрабатывавшего рот штатным приводом зубной щетки.
– Доброе утро, – промычал он сквозь пену.
– Доброе.
Я сделал над собой усилие и сел.
– Который час?
– Пять с небольшим.
Шнайдер пожал плечами. Словно извиняясь, он отвернулся к раковине, затем сплюнул.
– Я не поднялся бы так рано, но Сян занялся своими боевыми искусствами, и мне все равно не спалось.
Я навострил уши. Сквозь шелест синтетических занавесок нейрохимия слуха донесла вполне отчетливые звуки. Кто-то тяжело дышал и хлопал полами одежды.
– Чертов псих, – пробормотал я.
– Да ладно тебе. На этом берегу мы в хорошей компании. Думаю, им требовалось именно это. Половина завербованных – натуральные психи.
– Да-а… И не один Сян страдает бессонницей. Кажется.
Встав на ноги, я поморщился, ожидая, пока мое боевое тело отреагирует на сигнал подъема. Кажется, Сян сражался именно с этим эффектом. Тело, уже имеющее повреждения, всегда с трудом отзывается после пробуждения. Симптомы грядущей смерти, как бы слабо это ни отражалось на функциональности. Вместе с болевыми ощущениями, приходящими постепенно, с возрастом, они представляли собой индикатор с мерцающим на нем обратным отсчетом. И времени больше нет. Пип-пип…
Послышался звук очередного удара.
Ий-я-я!
– Отлично.
Двумя пальцами я надавил на глаза.
– Кажется, я проснулся. Щетка уже свободна? Шнайдер передал мне освободившийся привод. Сменив чистящую насадку, я включил моторчик и шагнул в нишу. Проснись и пой.
К моменту, когда я вышел в общее пространство купола, одетый и пришедший в более или менее нормальный вид, Сян уже сбросил пар. Упершись в землю широко расставленными ногами, он стоял на одном месте, лишь слегка покачиваясь из стороны в сторону, и производил замысловатые защитные движения. Стол и стулья были отставлены в сторону так, чтобы освободить центр помещения. Мебель перекрыла выход из купола. Снаружи просачивался свет – такой же синий, как и окружавшая наш дом песчаная пустыня.
Я взял из диспенсера банку "колы" с амфетамином, "специально для военных". Наблюдая за остальными, сорвал крышку и начал пить.
– Там что-нибудь было? – Сян спросил и, повернув голову ко мне, широким движением руки поставил блок справа. Я заметил, что прошлым вечером он смог улучить несколько минут, чтобы остричь копну волос "Маори" до аккуратной щетки сантиметра в два, не более. С такой прической открытое лицо казалось скуластым и суровым.
– Тренируешься каждое утро?
– Й-е-сс! – прозвучал хлесткий ответ. Блок и два контрудара – в пах и в грудь. Он мог действовать очень быстро, если хотел.
– Впечатляет.
– Это необходимость. Ий-я-я!
Еще выпад, наверняка смертельный. В висок. Атака в комбинации с блоками и мгновенный выход назад. Очень красиво.
– Всякое умение нужно закреплять. Повторенье – мать ученья. Лезвие становится острым, если его точат.
Я согласно кивнул:
– Хаяси.
Град ударов немного ослаб.
– Ты его читал?
– Нет. Однажды мы встретились лично.
Сян остановился и взглянул мне в лицо.
– Ты видел Тора Хаяси?
– Я старше, чем ты думаешь. Мы вместе высаживались на Адорационе.
– Ты Посланник?
– Был им.
Секунду он сомневался. Возможно, принял мои слова за шутку. Потом перевел обе руки вперед и, накрыв кулак правой руки ладонью левой на уровне груди, скромно поклонился.
– Такеши-сан, если я вас обидел вчера, сказав о страхе, приношу свои извинения. Я глуп.
– Проблем нет. Я не обиделся. Так или иначе мы все знакомы с этим чувством. Ты собирался позавтракать?
Он ткнул рукой в пространство общей комнаты, где у завешенной синтетическим ковром стены стоял стол. В неглубокой посудине лежали свежие фрукты и нечто, похожее на нарезанный крупными кусками ржаной хлеб.
– Ничего, если составлю компанию?
– Я был бы… это честь для меня.
Мы все еще ели, когда после двадцатиминутного отсутствия в купол вернулся Шнайдер.
– Совещание в главном куполе. Через пятнадцать минут, – бросил он через плечо, скрываясь в секции для сна. Через минуту он снова появился перед нами:
– Слышали? Сутьяди всех собирает.
Сян уже наполовину поднялся, когда я жестом пригласил его сеть на место.
– Расслабься. Он сказал – пятнадцать минут.
– Хотелось бы принять душ и переодеться, – ответил Сян довольно чопорно.
– Подождут. Я скажу, что ты уже идешь. И доешь свой завтрак, ради всего святого. Через пару дней горло будет драть так, что едва ли сможешь глотать. Пока можно, наслаждайся вкусом.
Сян сел, и на лице его появилось странное выражение.
– Такеши-сан, можно я спрошу?
– Почему я больше не Посланник? – По глазам я понял, что угадал. – Назови это моральным кризисом. Мне повезло попасть на Иненин.
– Я про это читал.
– И опять Хаяси?
Он молча кивнул.
– Ну что же, это хорошо. Хаяси написал довольно точно, но ведь его там не было. Потому он и сделал весьма неопределенные выводы. То есть не считал себя вправе судить. Но я был там и имею право говорить по существу. Там нас цинично поимели. Никто не знает, каковы были истинные намерения, но я лично считаю, что причины не имеют значения. Там умерли мои друзья. Реально умерли. Умерли, хотя в том не было необходимости. Важно только это.
