– Это просто позывной, не более…
– Как же так, почему не…
– Заткнитесь, все.
К моему изумлению, они послушались.
– Командир "Клина" дал уникальный код, чтобы мы могли послать сообщение о чрезвычайной ситуации. Мы не информировали вас более обстоятельно, поскольку не считали нужным. – По моим губам поползла ухмылка. – В этом не было смысла. Теперь вы все знаете и думаете, что код гарантирует безопасный проход по параболе. Хэнд, не могли бы вы пролить свет на эту нехитрую уловку?
Секунду Хэнд смотрел в пол, потом откинулся назад. Его глаза твердо смотрели на слушателей. Хэнд будто прочитал нам лекцию:
– Командир "Клина" подчиняется приказам из Картеля. Кто бы ни сбросил нам подарок в виде нанобов, он должен был согласовать это с Картелем по своим каналам. Теперь мы знаем, что у него есть канал для обеспечения принятия решений. По тому же каналу к нашему недоброжелателю попадет код авторизации Исаака Кареры. Что касается подразделения "Клин" – вероятно, ему поручат нас уничтожить.
Со своего места спокойно отозвался Люк Депре:
– Ковач, ты из "Клина". Я не верю, что они могут стрелять по своим. Такого за "Клином" не водилось.
Ненароком посмотрев на Сутъяди, я заметил, что капитан явно напрягся.
– К несчастью, – заметил я, – Сутъяди разыскивают за убийство офицера из "Клина". Наш контакт вполне можно расценивать как предательство. Все, что требуется сделать врагам Хэнда – предоставить Карере список нашей экспедиции. Я не могу ни на что повлиять.
– Неужели не умеешь блефовать?
Я знал, что Посланников уважают за это умение, и кивнул.
– Попробовать можно. Но ситуация весьма невыгодная. Учитывая, что есть путь более прямой.
По комнате пронесся шум. Депре с интересом наклонил голову:
– Что за путь?
– Единственное, что даст нам уйти отсюда в целом виде, это сброс буя или что-то в таком роде. Если на марсианском корабле будет поднят флаг "Мандрагоры" – все, ставки сделаны. Возвращаемся домой как свободные люди. Любой иной исход будут расценивать как блеф. Или если поверят, что мы действительно обнаружили нечто, приятели Хэнда сами высадятся здесь и сбросят свой буй. После нашей смерти, разумеется. Избежать такого развития можно, если мы раньше всех сообщим о своей заявке.
Это был момент настолько критический, что воздух стал плотным на ощупь. Все с надеждой смотрели на меня. С охренительной надеждой все смотрели на меня.
Нет, только не это. Опять.
– Ворота откроются через час. Мы уберем скалы ультравибраторами, пройдем на штурмовике сквозь ворота и сбросим гребаный буй. Потом уберемся домой.
Напряжение продолжало нарастать. Стоя посреди хаоса голосов, я ждал. Ждал, заранее зная, как успокаивается прибой. Волны откатываются назад. И они тоже успокоятся. Потому что увидят – это знаю я и это знает Хэнд. Они поймут: нужно откатиться назад, и это единственный выход. Для всех нас. А если найдется тот, кто этого не поймет…
Я ощутил, как задрожали ладони, а внутри зарычали волчьи гены.
Кто не поймет, кто не откатится назад, того я просто застрелю.
Для человека, специализацией которого были компьютеры, их системы и сети, Сунь обнаружила весьма неплохое знание тяжелой артиллерии. Пристреляв батарею ультравибраторов по скалам, стоявшим наверху и внизу обрыва, она заставила Ам ел и Вонгсават подвести "Нагини" на дистанцию менее пятидесяти метров от входа в выработку. Активизировав передние отражатели для защиты от обломков, она прямой наводкой открыла огонь по скале.
Звук напоминал царапанье оголенного провода по пластику или жужжание низко летящих осенних огненных жуков. А еще – звук, с которым Таня Вордени отчищала от кости стек памяти Дэн Цзяо Юна в Лэндфолле, в чертовом отеле. В нем слышались сразу все скворчащие, кричащие и царапающие звуки, перемешанные и усиленные до умопомрачительных уровней.
Это был звук, с каким мир должен разорваться на части.
Я следил за экранами на грузовой палубе, находясь в приятной компании двух пулеметов и двух спрятанных за окошком тел. В пилотской кабине в любом случае мало места, а оставаться с экипажем мне уже не хотелось. Сев на пол, я с отсутствующим видом наблюдал происходившие со скалой изменения: скалы ужасающе реалистично меняли свой цвет и ломались, не выдерживая давления лежащих над ними пластов, затем обваливались вниз, превращаясь в облака клубящейся пыли. По обломкам туда и сюда ходили волны от ультравибраторов, разбивай то, что еще осталось целым. Я чув-ствовал, как внутренности отзывались тупой болью. Сунь работала на малой мощности, и от летящих обломков штурмовик защищали экраны. Тем не менее визг самих ультравибраторов и скрежет ломавшихся скал легко достигал открытых люков "Нагини", штопором ввинчиваясь в уши. Перед глазами взлетала вверх гибнущая Крюиксхэнк. Двадцать три минуты. Ультравибраторы затихли.
Сквозь оседавшую пыль и груды мелких обломков, как сквозь пургу, я увидел контуры ворот. Вордени считала, что ворота невозможно повредить ни одним видом имеющегося у людей вооружения. Тем не менее Сунь запрограммировала наведение ультравибраторов так, чтобы снять мощность сразу, как только покажутся ворота.
Наконец, когда облака пыли отнесло немного в сторону, я заметил разбросанные у ворот части оборудования нашего археолога, разбитого и сметенного в сторону за последние секунды работы ультравибраторов. Трудно поверить, но артефакт стоял перед нами совершенно целый.
По спине пробежала легкая дрожь, и я подумал о том, что находилось передо мной. В памяти зазвучали слова Сутъяди: Мы не принадлежим этим мирам. Мы не готовы. Я вздрогнул.
– Ковач?
Судя по донесшемуся из переговорного устройства голосу Амели Вонгсават, я был не единственным, кто дрогнул перед лицом древней цивилизации.
– На связи.
– Закрываю люки, всем отойти от борта.
Турели мягко ушли в пол, и оба люка задраились, перекрывая доступ света. Секунду спустя зажглись холодные лампы внутреннего освещения.
– Вижу движение, – предупредила Сунь. Она работала на общей частоте, и я слышал шелест дыхания, собранный с микрофонов всего экипажа.
Небольшой толчок – и Вонгсават подняла "Нагини" еще на несколько метров. Вцепившись в край вентиляционного короба, я помимо своей воли посмотрел на пол.
– Нет, это не под нами.
Казалось, Сунь видела меня на экране.
– По-моему… кажется, это возле ворот.
– Хэнд, черт… Сколько здесь этой гадости? – спросил Депре.
Я почти видел, как Матиас Хэнд пожал плечами.
– Неизвестны ограничения МАНОП по части роста. Если верно то, что я знаю, оно может распространиться по всему пляжу.
