– Ладно. Ты прав, ублюдок…
Я вздрогнул и тут же проснулся. Надо мной, стоя примерно в метре, склонилась Вордени. Позади ее фигуры я видел висящего в центре купола марсианина, взиравшего своими мертвыми глазницами словно ангел из собора Андрик в Ньюпесте.
– Ковач, с тобой все нормально?
Потерев глаза, я заморгал от неприятного ощущения.
– Думаю, неплохо для полумертвого. Ты не продолжила осмотр?
– Чувствую себя довольно погано. Потом.
Я попробовал выпрямиться. По другую сторону площадки над полуразобранным буем трудилась Сунь. Тихо беседуя, Сян и Сутъяди стояли рядом. Я осторожно кашлянул.
– Осталось довольно мало "потом". И не думаю, что Сунь потребуются все десять часов. Где Шнайдер?
– Вышел вместе с Хэндом. Почему вы не построили свой Коралловый храм?
Я рассмеялся.
– Таня, ты в жизни не видела Кораллового храма. О чем мы говорим?
Присев рядом, она повернулась лицом к звездам.
– Давай поговорим на харланском арго. Какие проблемы.
– Чертовы туристы.
Она весело засмеялась. Наконец сев, я наслаждался звуком ее голоса. Когда затихло последнее эхо, мы остались сидеть в тишине, нарушаемой лишь звуками, производимыми манипуляциями Сунь.
Наконец она произнесла:
– Красивое небо.
– Красивое. Ответь мне на один вопрос. По археологии.
– Да, пожалуйста.
– Куда они делись?
– Марсиане?
– Да.
– Ну… Космос велик. Кто…
– Нет, эти марсиане. Команда корабля. Как можно бросить такую громаду? Вероятно, постройка стоила денег, сопоставимых с бюджетом планеты. Их планеты. Корабль вполне работоспособен. Он согрет, поддерживает атмосферу. Работает причальный порт. Почему?
– Кто теперь скажет. Наверное, торопились.
– О-о, только не…
– Очевидно, покидали целый сектор космоса. Их уничтожали, или было взаимное уничтожение. Смотри, они оставили очень много. Города…
– Таня, город невозможно забрать с собой. Его придется так или иначе оставить. Но корабль… Почему его не забрали с собой?
– У Харлана они оставили орбитальные станции.
– Автоматические.
– Хорошо. Этот корабль тоже работает автоматически.
– Корабль построен для экипажа. Не нужно быть археологом, чтобы докопаться до этого.
– Ковач, отчего бы тебе не отправиться на "Нагини" и хорошенько не отдохнуть. И никто не станет обследовать корабль. От тебя одна головная боль.
– Это радиация.
– Нет, я не…
На лбу забормотал сдвинутый вверх переговорник. Моргнув от неожиданности, я надел гарнитуру как положено.
– …просто ле…… десь, – неразборчиво произнес голос Вонгсават. Она говорила возбужденно и с очевидным напряжением. – Чтобы это… было… не думаю… умереть или помучи…
– Вонгсават, Ковач на связи. Погоди. Говори медленнее и с самого начала.
– Я сказала, – с выражением повторила пилот, – Та… нашли… тело. Расчл…… ело. Част… нападе…… верено в причальн… ация. И…… глядит… убило… его.
– Понял, мы на подходе. – Я встал на ноги и старался произносить слова раздельно, понимая, что Вонгсават плохо меня слышит. – Повторяю. Мы в пути. Стойте на месте, стойте спина к спине, не двигайтесь с места. Стреляйте по всему, что видите.
– Что такое? – спросила Вордени.
– У нас проблемы.
Посмотрев кругом, я услышал голос Сутъяди:
– Все на выход!
На головой зависло тело марсианина, смотревшего на меня мертвыми глазницами. Далекого, как ангел, и столь же бессильного.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Он лежал в одном из раздутых тоннелей, уходившем в глубь корабля почти на километр. Труп был в скафандре и хорошо сохранился. В голубоватом свечении стен я увидел за лицевым стеклом обтянутый кожей череп. Каких-то особых повреждений на теле заметно не было.
Наклонившись, я всмотрелся в то, что осталось от лица.
– Выглядит неплохо сохранившимся.
– Стерильный воздух, – ответил Депре.
У бедра он держал изготовленный к стрельбе лазер, а глаза непрерывно сканировали пространство над нашими головами. Амели Вонгсават была на десять метров дальше и стояла у входа в следующий пузырь. Оружие явно мешало нашему пилоту.
– Не только стерильный, но и бактерицидный. Если скафандр не слишком хорош. Что интересно, в баллоне треть от полной зарядки. Этот человек скончался не от удушья.
– Скафандр поврежден?
– Если и поврежден, то не скажу где.
Я присел на корточки.
– В чем тут смысл? Воздух пригоден для дыхания. Почему закрыт шлем?
– От чего умирают, находясь в исправном скафандре внутри пригодной для дыхания среды? Не знаю, что еще думать.
– Движение, – сообщила Вонгсават.
Обнажив интерфейсный ствол правой руки, я немедленно усилил позицию рядом с Вонгсават. Нижняя часть проема возвышалась почти на метр от пола. По бокам она закруглялась вверх наподобие карикатурной улыбки, чтобы еще выше, У самой "крыши", сойтись наконец в одной точке. Перед нами было открытое с двух сторон пространство и ступенька высотой в метр. Мечта снайпера.
Согнувшись в три погибели, Депре с "Санджетом" на боку укрылся по левую сторону. Я притулился напротив, рядом с Вонгсават.
– По-моему, что-то упало, – негромко сказала пилот. – Не в этом зале. В следующем, наверное.
– Понял.
Стимуляторы холодной волной прошли по конечностям, и я услышал, как застучало сердце. Не знаю как, но система продолжала работать, невзирая на пострадиационную интоксикацию. Теперь предстоящее боестолкновение казалось почти удовольствием в сравнении со всеми призраками, безликими нанобами и мертвецами сразу двух рас.
Все это уже позади. В груди появилось приятное ощущение: наконец можно кого-то убить.
Депре медленно поднял свой лазер.
Слушай.
Теперь я слышал. Из пространства зала доносились негромкие шаркающие звуки. Тренированное подсознание Посланника сняло с мышц излишнее напряжение, изолировав чувство тревоги под спокойной поверхностью рефлекса.
В противоположном от нас выходе из зала появился неясный белесый объект. Вдохнув, я двинулся на него.
– Амели, это ты? – голос принадлежал Шнайдеру. Амели шумно выдохнула, практически одновременно со мной. Потом встала на ноги.
