Теперь я устраивал для Ларисы небольшие привалы каждый час. Девочка устала, но ни разу не пожаловалась — молодчина. В одном месте мне пришлось вбивать в скалу крюк и протягивать веревку, чтобы подняться наверх. Лариса была довольна — настоящее приключение. Еще мы искупались в горячем источнике, а потом мерзли, пока не высохли.
К вершине мы подошли за два часа до заката. Заглянули вниз в кратер; полюбовались открывающимся с вулкана видом. Правда, осмотреть весь остров сверху нам не удалось: лес помешал. А потом прошагали немного по краю пропасти, чтобы достичь места нашего будущего ночлега.
Превращение двух плащ-палаток в крышу над головой восхитили Ларису. Сегодня она столько раз удивлялась и восторгалась, что я к этому уже почти привык. Не похоже, чтобы она решила, что с нее хватит — скорее, захочет еще, и не раз. Показал девочке романтику на свою голову. Но иначе она бы меня не поцеловала!
Костер нам понадобился не для утилитарных целей, но так даже лучше. Когда усталая Лариса отправилась спать, я вставил батарейку в комм и послал синьору Соргоно и синьоре Арциньяно сообщение: «Живы, здоровы, вернемся завтра вечером. Лариса, Энрик».
Потом вынул батарейку обратно: просыпаться от рева посланного за нами боевого катера не хочется.
Рядом бродил какой-то мелкий, похожий на собаку, хищник. Я его приконтачил и прикормил, чтобы ему не пришлось охотиться этой ночью, вместо этого он будет нас охранять от всяких неожиданностей. Животное оказалось понятливым, поэтому я спокойно лег спать, затоптав костер и раскинув вокруг сигнальную сеть с колокольчиками.
Проснулись мы от яркого света восходящего Феба, заглянувшего к нам в палатку. Совсем рядом пели птицы, над росистой травой клубились клочья тумана. Поеживаясь от утренней прохлады, мы умылись у маленького ручейка.
Следовало выбрать другой маршрут, прежним мне идти не хотелось: вдруг на дороге нас ожидают пылающие местью местные жители? Будь их пятеро или шестеро, я справлюсь — а если больше?
Пока Лариса, пыхтя от усердия, самостоятельно собирала рюкзак, я изучал карту. Кажется, нашел. Правда, длинноватый путь получается, но, естественно, почти все время вниз, так что, может, и успеем к назначенному сроку. Я опять вставил батарейку в комм и отправил еще одно сообщение, заодно получил ответ на предыдущее от синьора Соргоно. Начальник охраны рвал и метал. Бедолага, ничего он не может со мной сделать! Только к профу отвезти.
— Теперь вперед, по этому гребню — вон до той вершинки, видишь?
— Вижу.
И мы пошли вперед. Гребень кончился, теперь все время вниз. Какую-то часть спуска мы проехались по скользкой мокрой траве, смеясь и отталкиваясь руками. Потом Лариса упала в ручей, и нам пришлось сушиться у костра. На закате мы были километрах в пяти от курорта.
— Все, вставляем батарейки и сообщаем, что задерживаемся.
Больше мы не прятались и через полчаса встретились с синьором Соргоно, который бросился нас искать, как только заработали наши маячки.
Глава 40
Наутро мы предстали перед судом.
— Это я во всем…
— Лариса! — прервал я ее. Выдохнув, я продолжил: — Оправданий нет, наши намерения были заранее обдуманы. Мы, правда, постарались сделать так, чтобы вы не волновались, и все спланировали, чтобы поход был безопасным. Так и вышло.
— Понятно, — сказал синьор Соргоно, — похвальная предусмотрительность, но мы немедленно уезжаем домой.
— Мы тоже, — поддержала его синьора Арциньяно.
Следовало ожидать. В катере мы всю дорогу сидели рядышком, держась за руки и игнорируя осуждающие взгляды взрослых.
В центре Палермо Лариса сжала мне руку на прощание и вышла из катера. Через десять минут мы приземлились в Лабораторном парке.
Проф уже был в курсе. Охранники тоже, потому что они прятали ухмылки от своего начальника, а некоторые показывали мне большой палец. Жаль только, что эта поддержка мне не поможет.
— Два дня полной жизни для симпатичной девочки, — провозгласил проф, — я правильно понял?
— Правильно, — буркнул я.
— А если ее родители запретят ей с тобой встречаться?
Я побледнел:
— Тысячелетие информации, мы что-нибудь придумаем.
— Понятно, а если я решу, что ты на нее дурно влияешь?
— Тогда будет война.
— Серьезная угроза.
— Я виноват, и оправданий у меня нет, но моя личная жизнь — это моя личная жизнь.
— Согласен, я в твоем возрасте поступил бы так же. А может быть, еще глупее. И мне бы тоже здорово влетело.
Ну, слава богу, нотация закончилась практически не начавшись, осталось стерпеть порку и все, проехали.
Будем надеяться, что Гомер сейчас в раю! Вскоре, хорошенько померзнув под холодным душем, я уже пристраивался поудобнее перед компьютером, чтобы написать письмо Ларисе. И довольно быстро получил ответ.
Ларису защитил снисходительный папочка — недаром синьор Арциньяно сразу мне понравился. Запрещать нам встречаться ее родители не стали. Прекрасно. Дело ограничилось длинной нотацией и двумя неделями домашнего ареста. Убедить родителей, что ее можно отпускать в походы, Ларисе не удалось. Не принято! Летучие коты покусай все традиции всех миров!
Наутро проф предложил мне пройти с Гераклом новую трассу.
— Или сделаешь вид, что чуть жив и не можешь?
— Нет, могу. Когда это я симулировал? — обиделся я. Это была не совсем правда: отказывался я работать, было дело.
— Пожалуй, никогда. Извини.
Трасса оказалась очень тяжелой, мы с Гераклом прошли ее до конца лишь с третьего раза.
— Это что, месть? — спросил я. — Но Геракл-то ни в чем не виноват.
— При чем тут месть? Просто вы должны быть в форме и готовы к работе.
Геракл, впрочем, не возражал; заявил, что иногда ему даже нравится драться с большими собаками, а трасса — это еще лучше. Его тезке тоже нравилось совершать подвиги. А мне не нравится… Или нравится? Не знаю.
* * *
В изучении истории я покончил со средними веками — они меня не вдохновляли, так что занимался я ими для полноты. Теперь можно будет перейти ко всяким интересным вещам.
На аэродром — поучиться пилотировать катер — я сегодня уже не успею. Как бы это вообще устроить? Не станет же капитан Барлетта вечно меня там ждать, а назвать свою жизнь размеренной я не могу. В любую минуту может оказаться, что я нужен здесь.
Вообще-то, если не считать нескольких особых заданий, вроде кражи чипа из небоскреба Вальгуарнеро настоящая работа бывает раз в две недели или даже реже. Так что отсутствие порядка — моя вина. Ничто не мешает мне договориться с профом и проходить тренировочные трассы в заранее условленные сроки. А если я собрался учиться в университете, это становится необходимостью. Так что этот вопрос можно и нужно решить.
