– А чем же хуже то, что было у Джорджо? – спросил кто-то из его ребят.
– Если бы мы были пешками на шахматной доске, то ничем, – ответил за меня Крис.
Ой, как здорово. Теперь я просто помолчу и послушаю.
Я подсел поближе к Роберто:
– Ты чего? – тихо спросил я.
– Я тебе что? Прозрачный?
– Да нет. Просто есть же вещи очевидные. Что плохого и тайного в том, что я про тебя сказал?
– Ммм, ну ладно.
В прошлый раз он сказал ту же фразу. Но сейчас он действительно перестал обижаться.
– Энрик! – услышал я свое имя. – А откуда ты знал, что справишься?!
– Я не знал, я притворялся, – признался я под удивленные возгласы, сменившиеся общим хохотом. – У меня не было выбора.
– А почему ты ни с кем не советовался? Джорджо все время советовался.
– Э-э-э, – задумался я. (Ну почему меня не могут оставить в покое на пару минут?) – Так все считали, что я точно знаю, что делаю. А иначе… ну, сидели бы мы в палатке, не знали, что сказать, и заражали бы друг друга своей неуверенностью, – я склонился к уху Роберто и вполголоса добавил: – Тебе просто пришлось поиграть в уверенность, так же как и мне. И ты тоже выиграл.
– Но откуда ты знал? – тихо взвыл Роберто.
– Ты на это обиделся? Ну откуда ты знаешь, что Лео не промажет по неподвижной мишени? Хотя теоретически промахнуться может кто угодно. Он же не обижается, что ты это знаешь! А если бы ты проиграл тогда, нас бы сейчас ни о чем не спрашивали, вот и все.
Роберто кивнул. Я снова начал слушать, о чем говорят в зале: Крис произносил страстную речь, сравнивая человечного, хорошего меня с тем парнем, который руководил им на игре прошлым летом. Сравнение было настолько в мою пользу, что у меня загорелись уши. Но как моему бедному лейтенанту год назад не повезло, если он до сих пор кипит от возмущения и обиды!..
– Армия – это не благотворительная организация и не детский сад! – бросил Джорджо. Наверное, узнал о себе что-то нехорошее.
– Ага, – язвительно согласился очень взвинченный Крис, – поэтому все должны ходить голодные, невыспавшиеся и слушать о себе как можно больше гадостей. А если бы не было наблюдения, то – и получать по морде. Это у твоей армии такая цель жизни, – со злой иронией добавил он. – Дать по морде всем своим солдатам. На противника сил уже не остается.
Джорджо побагровел, но достойного ответа не придумал.
– То есть надо действительно позаботиться обо всех, как в детском саду, а остальное приложится? – немного ехидно, но и немного озадаченно спросил доселе молчавший Валентино.
– Конечно, нет, – подал голос я. – И о ком это, интересно, я заботился, как в детском саду?
– Не придирайся к словам!
– Ладно, не буду. Обижаться и что-то чувствовать умеют все, а не только маленькие дети, и я не вижу ничего сложного в том, чтобы это учитывать. Это – во-первых, а во-вторых, то, что воинской части нужна структура, уже все поняли, я надеюсь. И все-таки вы зря не обратили внимания на мои стратегические идеи, – обратился я к Ловере.
– Бедный! Обидели.
– Конечно!
– Если бы ты не разделил свою армию так, как ты ее разделил, вы не смогли бы воевать в трех местах одновременно, – заметил Ловере.
– Ага, а если бы я не хотел воевать в трех местах одновременно…
Конец моей реплики утонул в смехе зала. Э-э-э, зря я завелся: не буду же я сейчас читать лекцию о «Трактате о военном искусстве» Сунь Цзы, действенность наставлений которого только что проверил на практике. И о стратегии непрямых действий… Во-первых, это разговор не на один час, а во-вторых, я к нему не готов. Да и скучно это будет тем, кто не нацелился обзавестись со временем генеральскими погонами.
Так что я прикрутил свой энтузиазм, и разговор на стратегическую тему заглох сам собой. Сержант Бовес прав, и капитан с ним согласился, а я сейчас тоже пытался запихнуть ребятам кашку прямо в рот. Если я даже смогу рассказать то, что знаю, интересно и понятно, это не принесет моим слушателям никакой пользы. Поэтому – не надо.
Эрнесто переварил свою обиду на меня, на свою армию и на себя самого и вновь включился в обсуждение:
– А почему с тобой никто не спорил?
– Запугал кровавой местью, – бросил я.
– Это тайна?!
– Нет, просто вопрос не ко мне.
– Ну хорошо, Роберто, почему ты с ним не спорил?
– Даже два раза, но Энрик меня убедил, – возразил Роберто.
– Это, по-твоему, спор? – удивился я.
– Да у нас как-то времени не было… Ммм, вот если бы ты начал вопить что-нибудь в духе «я приказываю!»… тут некоторые так делали…
Некоторые покраснели. До двух призовых идиотов Альфредо и Франческо – кажется, не дошло.
– …Я бы тебе ответил «приказывай на здоровье», – закончил Роберто свою мысль.
Ребята засмеялись.
– Вообще-то, в армии приказы не обсуждаются. Там для таких спорщиков есть военный трибунал, – заявил Джорджо резко.
– Но у тебя-то нет военного трибунала, – возразил я, – и слава Мадонне, между прочим.
– Ну, у меня нет, но в реальности-то есть!
– И твои солдаты с дрожащими от ужаса коленками пойдут храбро сражаться с врагом?! Щас! – парировал я.
– Получается именно так!
– Нет, самое крайнее средство используется в самых крайних случаях. И это все знают.
– Да, – согласился капитан Ловере. – Но, по-моему, вы забрели не в ту сторону. Вопрос-то был задан очень правильный: почему с Энриком никто не спорил?
– Что, будем опрашивать всех? – поинтересовался Эрнесто. – С Роберто разобрались, его убедили, каждый раз одной фразой. Энрик, а если бы Роберто не согласился?
– Я бы обдумал то, что он сказал, возможно, прав он, а не я.
– Утратил бы авторитет! – сказал Джорджо.
– Наоборот, – включился в обсуждение Гвидо.
– Да, ты его как раз переубедил. Совершенно безо всяких аргументов. Как?
– А вот это ко мне, – заметил я. – Я в тот раз вышел из себя и не подумал, Гвидо дал мне возможность изменить заведомо неправильное решение. Спасибо ему за это. Вот и все.
– У тебя что? Совсем нет самолюбия?! – возопил кто-то.
– Как у барана на узком мосту? Нет. А зачем?
– Ну ладно, – удовлетворился Эрнесто нашими объяснениями. – Но больше же тебе никто ни разу не возразил!
– Ха! – ехидно произнес Джорджо. – Конечно, он же командовал стратегически! Больше никто ни о чем не думал, все только говорили «есть» и выполняли приказы!
– А ты умеешь мыслить стратегически? – притворно изумился я. – Я, например, не умею. И не могу требовать, чтобы кто-нибудь умел!
