Глава 9
Роковой шаг
Часы в кабинете пробили пять. Господи, так рано, а до чего
же светло! Дом еще спит, но где-то вдали слышны голоса. Надо бежать скорее,
пока никто не проснулся, пока еще есть надежда улизнуть незаметно!
– Как ты думаешь, Софокл, куда подевался Игнатий? – спросила
она Емелю. – Может быть, он отправился к этой, как ее, Степаниде?
– А леший его знает, – буркнул тот. – Вряд ли. К Степаниде,
к этой старой ведьме, он в последнюю очередь пойдет. Они всегда друг дружку
ненавидели, никак не могли графа между собой поделить. Однако нашел время
шляться! Тут надо ноги в руки – и бегом, а он… – Емеля сердито присвистнул, а
Ирена изумленно уставилась на него. Их страж советует бежать?! – Я тебе вот что
скажу, – решительно заявил Емеля, – не знаю, кто ты есть, но, вижу, Игнаша
крепко тебе голову заморочил. Это он умеет! С ним как раз в беду угодишь. Ты
лучше беги отсюда, пока цела. Я тебя научу: бежать надо не по той аллее, где мы
вчера ехали, а с задов усадьбы, сперва через рощу, а потом по Чертову мосту.
Ничего, ты крепкая, переберешься, – успокоил он, окинув Ирену оценивающим
взглядом, от которого она едва не завопила возмущенно: слово «крепкая»
почему-то показалось ей невероятно обидным.
«Крепкая»! Девушка должна быть нежная, слабая, а если
крепкая – это уже… Сказал бы еще – «здоровая»!
– От Чертова моста до большой дороги рукой подать, а там
кареты одна за другой. Свет не без добрых людей, – продолжал Емеля. – Главное,
время не терять. Адольф небось вчера напился и пока спит…
Он не договорил – вздрогнул, оборотился к окну, под которым
кто-то тяжело пробежал, выкрикивая, словно эхо:
– Знатно напился… пился!
Емеля нахмурился, покачал головой:
– Вот уж правда что. Так слушай дальше. Я тебе больше ничем
помочь не смогу. Девка ты хорошая и храбрая, однако я не хочу, чтобы с меня
Адольф с живого шкуру содрал и сушить повесил. А он может. Помнишь старуху,
которая вчера нам чуть дорогу не перешла? В дугу согнутая? Год назад – еще
барин старый жив был – она пришла Адольфа просить, чтоб ее от страды на время
освободили: спина, мол, болит.
«Ах, спина болит? – сказал Адольф. – Ну так я тебя полечу!»
А дело было в плотницкой – схватил он прави́ло и давай бабулю по спине
охаживать. Унесли ее едва живую, Адольф кость ей переломил, так что она теперь,
видишь, только согнувшись и может ходить. Барин велел тогда из жалости ее в дом
взять – мусор с полу подбирать, она, мол, ближе глазами к земле, значит, видит
лучше. А как граф помер, с тех пор она остерегается на глаза людям попадаться:
не ровен час, донесет кто-нибудь Адольфу, что она здесь пригрелась, так этот
злодей либо до смерти прибьет, либо снова на пожню пошлет, а это – та же
смерть.
В эту минуту еще несколько человек протопали под окном, на
разные голоса неразборчиво выкрикивая что-то: не то «свалился», не то
«сварился», не то все же «напился».
Емеля нахмурился:
– Что за притча? Кто куда свалился? Иван! Ванька! Да что
приключилось-то?
Он всунулся в окно, кто-то издалека отозвался ему
неразборчивым:
– …ился! – и пробежал дальше, а Емеля так и повис на
подоконнике.
«Может, ему дурно?» – испугалась Ирена, подскочила к нему,
вцепилась в плечи, потащила что было сил.
Емеля вяло, бесчувственно выпрямился, но тут же снова поник,
опираясь на подоконник. Лицо мелово побледнело, руки ходили ходуном. Но вот он
поднял голову и устремил на Ирену взгляд, полный страдания и такого ужаса,
какого ей еще ни разу не приходилось видеть в человеческих глазах. Ну разве что
вчера, когда Игнатий впервые услышал, что он – не человек, а вещь, которую
можно купить, продать, сломать… Вещь!
Глядя в эти глаза, Ирена сама перепугалась до смерти.
– Что? – едва шевеля губами, прошелестела она. – Что
случилось?
Какое-то время Емеля незряче, потрясенно смотрел на нее,
потом с видимым усилием попытался овладеть собой. Сначала он не мог справиться
с голосом, наконец хрипло выдавил:
– Уходи отсюда… как сказал, через Чертов мост… уходи
немедленно!
И, суматошно взмахнув руками, выбежал в дверь.
Ирена только мгновение постояла, растерянно озираясь, а
потом, не выдержав внезапно обрушившегося на нее одиночества, и неизвестности,
и еще чего-то ужасного, что клубилось и кричало на разные голоса в саду под
окнами, со всех ног кинулась следом.
Сейчас, когда она спешила, анфилады комнат показались ей
запутаннее, коридоры длиннее, залы – просторнее, лестницы – длиннее и круче. Но
вот наконец Ирена выбежала на знакомую лужайку и ринулась туда, где толпилось
множество народу: к пруду, красиво, подковой огибавшему берег с маленькой,
затейливо сложенной из камня пристанью. Тропа была какая-то особенно скользкая,
Ирена несколько раз чуть не упала, однако все же спустилась на берег.
Люди стояли, тихо переговариваясь, вокруг некоего темного,
длинного предмета, лежавшего у самой воды, и внезапно Ирена с ужасом
догадалась, что это человек. Утопленник!
«О Господи! – Она задрожала, устыдившись, что прибежала
сюда, как все, из праздного любопытства, а ведь для кого-то случившееся –
величайшее горе. – Как же это произошло?!»
– Спьяну, что ли? – раздался голос у нее над ухом, и Ирена,
покосившись, увидела существо в полосатом атласном архалуке
[10], шелковой алой
феске и шитых золотом красных туфлях без задников, почему-то похожих на стручки
жгучего перца. Приглядевшись, Ирена обнаружила, что в это восточное
великолепие, рассыпающее под солнцем тысячи разноцветных зайчиков по кустам и
траве, был облачен не кто иной, как Адольф Иваныч. Со вчерашнего вечера он
разительно изменился. Очевидно, со страшного, неумеренного перепою весь он за
ночь обрюзг, разбух, распух. Необыкновенно преобразился нос, превратившись в
темно-багровое и как бы отлакированное страшилище. Понятно, почему его первая
мысль о причине смерти неизвестного была – спьяну, мол!
– Никак нет, Адольф Иваныч, – негромко проговорил стоявший
тут же Булыга. – Вот… прежде застрелился для верности, а уж потом свалился в
пруд. На берегу валялось, извольте видеть!
И он подал управляющему что-то длинное, тускло блеснувшее
металлом и светло – ярко-перламутровой инкрустацией на ручке.
– Старье эдакое! – брезгливо проронил Адольф Иваныч,
зачем-то нюхая дуло и кисло морщась. – Очевидно, взял в кабинете графа…
