«Кому охота при красавице в дурнушках состоять?» – вспомнила
Ирена аттестацию, данную Макридиной одним из болтливых слуг. Аттестация сия,
надо сказать, показалась Ирене щедра непомерно! Даже при неверном ночном
освещении видно было, что у Макридиной жидкие черные волосы, чье количество
было не слишком-то искусно увеличено с помощью шиньона, на котором криво сидела
маленькая черная шляпка – непременная подруга всякой амазонки. Из-под шляпки
виднелась пышная, сильно взбитая челка, под нею – низкий лоб и востренький
носик. От него расходились в стороны густые черные брови, слишком мощные для
такого маленького личика. Подбородок был тоже востер и мал, а вот глаза и губы
оказались у Макридиной очень хороши. Правда, этим полным, ярким, чувственным
губам и большим черным глазам было, чудилось, тесновато на худеньком лице,
однако они сразу приковывали к себе внимание.
Макридина улыбнулась – зубы тоже оказались белы и ярки,
вообще улыбка весьма красила ее лицо, и Ирена подумала, что аттестация слуги,
пожалуй, была вполне заслуженная. Нет, красавицей эту женщину не назовешь,
однако сколько обаяния в улыбке!
– Кажется, вы, как, впрочем, и всегда, сели в лужу, Решето!
– весело воскликнула Макридина, глядя на человека, приволокшего Ирену. – Сели в
огромную лужу!
Причудливая и весьма дурно одетая публика, составлявшая
свиту Макридиной, захохотала.
В голосе Макридиной тоже звучало злорадство – неприкрытое и
очень обидное, поэтому неудивительно, что господин, названный Решетом (и
носивший, судя по разговору слуг, фамилию Решетников), надулся и заговорил
толстым голосом:
– Ошибочка вышла, дражайшая Людмила Григорьевна! Ни в какую
лужу я не сел, как вы изволили сказать. Нашли с кем меня равнять, с девкою
неграмотной! Чудо, конечно, что она вовсе слово такое слышала – сирены! Однако
выходит совершенно по пословице – слышала звон, да не знает, где он. Сирены,
эва хватила! Сирены те были ужасные существа с собачьими головами, которые
обитали на скалах, самопроизвольно сдвигающихся, и они хватали мореплавателей с
корабля баснословного эллина Язона, отправившегося к берегам туманного Альбиона
с целью пораздобыть несколько золотого руна для пополнения своей обнищавшей
казны.
Решето с важным видом умолк, а Ирена так и замерла, готовая
не то хохотом разразиться, не то перекреститься от ужаса, услышав всю эту
ахинею.
– Однако лихо же поднаторел Решето в науках гисторических! –
завистливо пробормотал мелкорослый дворянчик с длинным конопатым носом. Очень
может быть, это и был помянутый слугами Чиж, было, ну вот было в нем что-то
этакое, чижовое… Впрочем, прозвище Стрекулист ему тоже чрезвычайно подходило.
– Ну-с? – с непроницаемым видом обернулась Макридина к
Ирене. – Что скажешь на это? Лихо тебя Решето обрезал, а?
Ирена внимательней всмотрелась в темные глаза Людмилы
Григорьевны. Мало что можно было там разглядеть. Губы сложены насмешливой
улыбкой, и не поймешь, насмехается она над Решетом, который перепутал в
мифологических сказаниях вообще все, что можно было перепутать, или сама ничего
о них не знает.
– Нисколько он меня не обрезал, – сказала Ирена с
независимым видом. – Сожалею, но господин Решето несколько исказил истину.
Цирцея была волшебница, очаровывавшая мужчин и превращавшая их в свиней. – При
этом она потупилась, чтобы не окинуть слишком откровенным взглядом собравшееся
вокруг Макридиной общество мелкопоместных, которые вполне могли служить
иллюстрацией к ее словам. – Сирены – птицы с головами прекрасных девушек – жили
на острове, мимо которого проплывали корабли Одиссея. Пение сирен было
губительно-прекрасным, мореплаватели, заслышав их голоса, теряли разум и
бросались в волны. Собачьими же головами обладало чудовище по имени Скилла,
обитавшее рядом со смертельным водоворотом, называемым Харибда. Между Скиллой и
Харибдой также проплыл корабль Одиссея, ну а аргонавтам, которыми командовал
Ясон, удалось проскользнуть между скалами, которые звались Симплегады: они
сталкивались и давили проплывающие между ними корабли. После этого скалы
остановились навсегда и перестали губить мореплавателей. К слову, позволю себе
заметить, что плавали аргонавты вовсе не к берегам Альбиона: ведь Альбион – это
Англия, которая находится очень далеко от Эллады! – а к берегам Колхиды. Целью
их было золотое руно, однако вовсе не казну свою должен был пополнить Ясон – он
исполнял волю жестокого царя Пелия, который замыслил его погубить.
Кругом захохотали:
– А ты что нагородил, Решето? Решето ты и есть, к тому ж
дырявое!
– Ну, значит, – не сдавался Решето, – это царь Пелий хотел
пополнить свою обнищавшую казну за счет златого руна!
– Довольно! – сказала Людмила Григорьевна. – Вы мне надоели,
сударь. Подите, подите с глаз моих!
– Как же, милостивая государыня? – с искренним ужасом
спросил Решето. – Как же уходить, коли я еще поесть даже не успел? А дома у
меня, сами знаете… семеро по лавкам, да и те лаптем щи хлебают… Я мясца, может,
с самой Пасхи не отведывал… дозвольте хотя бы куснуть…
– Ах вы, наглец! – страшно возмутилась Людмила Григорьевна.
– Когда бы вы сказали, что жалеете покидать мое общество, что страшно вам
утратить мою дружбу, я, конечно, смилостивилась и позволила бы вам остаться. Но
коли вы так меркантильны… коли вы от меня жаждете только удовлетворения своему
ненасытному желудку, то подите прочь и не смейте больше появляться пред моими
глазами! Подите, подите! – вскричала она, вскочив со стула и мотая головой. –
Наслушалась я ваших бредней, дайте теперь с нормальным человеком говорить.
– С нормальным человеком? – обиженным, дрожащим голосом
выдавил Решето. – Это для вас девка, беглая из крепости, – человек?! Ну, коли
так, прощайте навеки!
И он опрометью кинулся прочь.
– Навеки, – пробормотала Людмила Григорьевна, – это значит
самое большее неделя.
– Да что вы, чаровница, разве выдержит Решето без вашего
общества целую неделю? – сюсюкающим, чрезвычайно подхалимским голосом произнес
Чиж (а может быть, Стрекулист). – Ручаюсь, что не поздней чем через три дня
вновь обременит он вас, прекрасная дама, своим обществом!
– Готов побиться об заклад, это случится уже завтра, –
пробормотал еще какой-то человечек, весьма незначительного и поблеклого облика,
как и все, здесь присутствующие, и точно так же годившийся на прозвище как
Чижа, так и Стрекулиста. – По рукам, что ли?
– По рукам! – азартно вскричал первый. – Разбейте,
владычица!
Людмила Григорьевна рассеянно махнула на них затянутой в
черную перчатку рукой, не сводя глаз с Ирены:
– Что пустое мелете? Поспорили бы лучше, кто в самом деле
эта особа, которая так лихо затолкала в лужу наше несчастное Решето!
