– Вчера Басмача убили, – сообщил он. – И с ним еще человек девять.
– Да?! – изобразил изумление Волк. – А кто, где, за что?
– Ты у своих друзей комитетчиков спроси, они лучше знают, – ответил Фомин. Волк хмыкнул:
– Спрошу. Хотя наша дружба явно преувеличена.
– Не знаю, – хмуро глянул Фомин. – Но до сих пор в отделе арестов не было!
Личный состав взвода тоже был мрачен. Когда вошел командир, разговоры прекратились. Но судя по тому, что в центре внимания находился Долин, он рассказывал о вчерашних событиях.
– Скажите, командир, вы про меня что написали? – жалобно спросил он.
– Где написал?
– Ну в рапорте своем или в протоколе, не знаю…
– А что я должен про тебя писать? ПМГ-4 задержана на Александровском контрольном посту ГАИ, старший экипажа Сергеев, милиционер-водитель Долин. Как было, так и писал.
– Но у меня же дети… Мне что приказывали, то я и делал… А сейчас если арестуют – мне вилы!
– Ты милиционер или уголовник? Почему на жаргоне говоришь? – укорил его Волков.
– А вы кто, командир? – откровенно враждебно сказал Ивонин. – Если милиционер, то почему в татуировках с ног до головы?
Отвечать было нечего, поэтому Волков не обратил на эту дерзость внимания и продолжил разговор с младшим сержантом.
– Вряд ли тебя станут арестовывать. Не та ты фигура. Только на допросах говори правду, не зли следака. А пока… От несения службы я тебя отстраняю!
Через три дня у Ивонина был день рождения. Обычно это отмечалось после смены, но на этот раз никаких приготовлений заметно не было. Очевидно, нервозная обстановка в РОВД не располагала к веселью. Уходя, Волков поймал ожидающие взгляды Шатова и Волосова, но не обратил на это внимания. Так же, как на то, что никто из коллег не торопился уходить.
По дороге домой он вспомнил, что забыл в холодильнике колбасу. Возвращаться не хотелось, но дома никакой еды нет, бутерброды с колбасой планировались на ужин, а яичница с колбасой – на завтрак. С полдороги он повернул обратно. И наткнулся на веселое застолье: взвод отмечал день рождения своего товарища. Без командира. Его появление вызвало некоторое замешательство.
– Садитесь с нами, товарищ лейтенант, – предложил Волосов, явно для проформы, чтобы сгладить неловкость. Вроде ничего не произошло, командир ушел, а потому не оказался за столом.
– Спасибо, некогда, – он прошел в угол, достал свою колбасу и вышел на улицу. С чувством, что получил черную метку.
* * *
– Нет, этих я никогда не видел, – почти искренне сказал Волк, возвращая фотографии. Узнал он только Басмача, безжизненно свесившегося с переднего сиденья своего «Мерседеса». Судя по всему, его расстреляли в упор. Остальные трупы принадлежали неизвестным.
– А что это у них? – Он задержал последний снимок.
– Самодельные автоматы, – пояснил Мусин. – Вот этот шариками стреляет, а этот – маленькими бронзовыми пульками. Серьезная банда. Только те, кто с ними разделался, еще серьезней. Я думаю, это как-то связано с транзитом. Там же рядом. Таких совпадений не бывает!
– Не знаю, – не стал развивать тему Волк.
– Здорово сработали, как по нотам, – искренне радовался майор Мусин. – Я же говорил, мы давно их отслеживали. А теперь – раз! – и все они в кулаке…
– Где ж вы работали? – хмуро спросил Волк. – Чего-то я вас на Александровском КП не видел…
Он не звал комитетчика в гости, тот сам пришел, как будто они были старыми друзьями. Сказал, что у него есть какое-то дело, но до сути его пока не дошел.
– А чего нам там делать? – не смутился майор. – Мы когда получили информацию о задержании груза, так сразу и подключились. Если бы не мы, дело бы перевозкой оружия и ограничилось: водила, его помощник, и все. Милицейская сеть осталась бы в стороне. А так… Сегодня мы Долина арестовали. Он хоть и второстепенную роль играл, но все равно замазан. Дело громкое получается, таких еще не было!
– Небось ордена получите? – с издевкой спросил Волк.
– Не исключено. Но мы помним о твоей роли в этом деле…
– Я свои ордена за другое получал…
Мусин достал из внутреннего кармана пиджака конверт и положил на стол.
– Это премия. Деньги тебе не помешают. Ваши, слышал, тоже отметили?
Вчера специально приехавший в Центральный райотдел подполковник Уварин торжественно вручил Волкову капитанские погоны. «За успехи в борьбе с преступностью». Зал отреагировал вяло – несколько хлопков и все. И потом никто не подошел, не поздравил.
Волк усмехнулся:
– Областное начальство отметило. А наши… Так и жду выстрела в спину.
– Почему?
– Да потому. Все смотрят, как на врага народа. Шарахаются, не разговаривают.
«А чего ты удивляешься, – вмешался кот. – Если своих заложил, думаешь, тебя будут в задницу целовать?»
– Заткнись! – рявкнул Волк.
– Гм… Так я вроде молчу, – неприятно удивился Мусин.
– Это я не вам.
– Гм… А кому?
– Коту. Вечно лезет не в свое дело…
– Какому коту?!
– Да вот этому, – Волк показал на плечо.
– А… Ну конечно… Бывает… Я пойду, мне пора.
Мусин поспешно ушел, так и не рассказав, по какому делу он приходил.
– Чего ты вякаешь? – зло сказал Волк коту. – Чего суешь свою тюремную морду туда, в чем ничего не понимаешь?
«А что тут понимать? Если ты в кодле, то своих сдавать нельзя. Они и раньше подозревали, что ты к ним заслан, а теперь в этом уверены. И каждый боится за свою жопу…»
– А чего тому же Волосову бояться? Или Фомину?
«Чего, чего… Грехи у каждого есть. И теперь каждый думает, что ты на него настучал».
«Стучать – последнее дело», – подключился к разговору пират.
«За это в петушатник загоняют», – добавил черт.
«Я всегда говорила, что он цветной»
[81]
, – выматерилась женщина с креста.
«Не нашего ума дело, – вмешалась русалка. – Лучше его не злить. А то он нас срежет, как перстни посрезал!»
Картинки заспорили между собой. Большинство фигурок осуждали хозяина, некоторые поддерживали. Рыцарь и монах соблюдали нейтралитет.
Сам виновник спора чувствовал себя очень неуютно. Как будто ссорились и восставали против него части его тела. Только сейчас он осознал, что рисованные картинки были его компанией, его микромиром, заменяющим отсутствующих друзей и дающим поддержку в сложных ситуациях. И значащим для него больше, чем весь остальной, большой мир. Пожалуй, кроме родителей и еще одного человека…
