– Много ты понимаешь, – огрызнулся Вольф, вытирая платком вспотевшие ладони. – Откуда ты знаешь про волю-то?
«А что тут знать? Все просто, как махорка. Не так, братва?»
«В самый цвет, – отозвался пират. – Сунул бы этот фраер в хозяина пику – и всем нам каюк».
«Точняк! – грубым голосом подтвердил черт. – Ты бы меньше вязался в рисковые подвязки».
«Тем более задарма», – снова встрял пират.
– У меня работа такая – рисковать, – объяснил Вольф и затряс головой. Это же надо: напился до того, что разговаривает с картинками! Или сам с собой?
«Чего-то я не пойму твоей работы, – с сомнением сказал черт. – Ты вообще-то кто, по жизни? Роспись у тебя богатая, а дел фартовых нету… За что парился на пересылках и в мордовской зоне? Почему скоро выскочил? Сплошные непонятки…»
«И вообще ни одного дела не сделал, – вмешался пират. – Что за деловой без делов?»
«Хозяину видней! – тоненько рявкнул кот. – Только шкуру задарма не подставляй! На фиг такая работа? С работы жив не будешь!»
– А с чего будешь? – спросил Вольф. Он опустился на диван и перестал ориентироваться – сон это или явь. Просто расслабленно плыл по течению.
«Как „с чего“? Если не дышать, не есть, не пить, то сразу окочуришься! С воздуха, хавки и живут… Но ведь все норовят не просто жить, а кайфовать! Хорошую жрачку хавать, на пляже загорать, в море плавать, красивых баб трахать, коньяк пить или марафет нюхать… Для собственного удовольствия, вот для чего!»
Картинки возбужденно загалдели, под тонкий многоголосый гомон Вольф незаметно уснул.
* * *
Приземистый длинный «Додж» мягко стелился по бетонной дороге. Двадцать миль от Вашингтона он преодолел за четверть часа и, ловко вписавшись в поворот, въехал в престижный коттеджный поселок, в котором селились круп чиновники, известные политики и воротилы делового ми
– Мы уже подъезжаем, – сказал сидящий за рулем человек – мужчина лет сорока пяти, одетый в легкие спортивные брюки, светлую рубаху и теннисные туфли.
Это был коренной американец с настоящим паспортом карточкой социального страхования, постоянным жильем и работой. Агент советской разведки из местных жителей Задание он получил от резидента, руководителя агентурной сети, тоже постоянного жителя США. От кого тот получил большой пухлый конверт из плотной глянцевой бумаги агент не знал и знать не хотел.
– А вы меня не надуете насчет ста долларов? – спросил обтрепанный молодой парень, сидящий на правом сиденье. Он не знал вообще ничего. Случайный человек, нанятый для разовой, хорошо оплачиваемой работы.
– Держи, вот половина. Выходишь из машины, идешь по улице, в первый почтовый ящик кладешь этот конверт, остальные в три следующих. Я тебя жду в конце улицы и отдаю вторую половину. Ясно?
– Да ясно, ясно…
– Вот этот дом, видишь? – агент притормозил и указал на двухэтажный особняк, окруженный аккуратно подстриженным зеленым газоном. – Держи конверты. Первый вот, он верхний. Не перепутай. Пошел.
Сквозь затемненное стекло водитель «Доджа» наблюдал, как обтрепанный молодой парень положил конверт в нужный почтовый ящик, потом двинулся дальше и через сотню метров сунул второй конверт в ящик соседям. Там были обычные рекламные материалы. Потом он пошел дальше и опустил в ящики еще два конверта.
«Додж», объехав квартал, ждал его в конце улицы.
– Держи еще пятьдесят, – водитель протянул деньги. – Поедем, я довезу тебя до подземки.
Агент проконтролировал, как парень, смешавшись с пассажирами, скрылся под землей, потом подъехал к телефону-автомату и набрал нужный номер.
– Письмо отправлено, – сказал он и повесил трубку. После чего зашел в ресторанчик и с аппетитом съел стейк с картошкой. Тайная работа приносила неплохой доход, будоражила нервы и не была связана с большим риском.
* * *
Майкл Сокольски верил в приметы. Ночью ему неожиданно приснился Фогель. Он гонялся за ним по ночной Москве потом все-таки догнал и принялся душить.
Днем позвонил неизвестный.
– Привет от Фогеля, Майкл, – задушевно сказал он. – В почтовом ящике конверт с интересными материалами. Там все твое прошлое, поганец.
– Кто говорит? – нервно спросил Сокольски и тут же осознал неуместность вопроса.
– Неважно. Важно другое. Если ты еще раз откроешь рот про московский период, такие же конверты получат другие люди. Те, чьи деньги ты украл. А для верности несколько копий пойдут в газеты. Ну да ты сам все поймешь. Беги за конвертом.
Он действительно побежал к почтовому ящику, дрожащими руками вскрыл конверт, быстро просмотрел содержимое и тут же сжег все бумаги и фотографии. Потом по-русски выпил: два стакана виски без закуски. Потом сел за телефон.
– Роберт! Я не могу закончить свою книгу. Я ее сжег. Да. Да. Я все понимаю. Но сделать ничего не могу. Не обижайтесь.
Дилон кричал, как разъяренный бык, но он уже положил трубку и набрал следующий номер.
– Грегори, это я, Майкл Сокольски. Я не буду выступать на пресс-конференции. И вообще, я должен отказаться от наших планов. Это неважно. Важно, что это так. Да, и передайте Генри: я съезжаю с московской темы. Отказываюсь от нее. С этим покончено.
Потом он отключил телефон и три дня пил по-русски, не просыхая.
Больше фамилия Сокольски не появлялась в политических информациях. Да и вообще нигде не появлялась.
Глава 3
НАГРАЖДЕНИЕ
Вольф вышел из метро у гостиницы «Москва» в пятнадцать сорок пять. Воздух пах весной, на деревьях набухли почки, обрели бодрость и весело чирикали воробьи.
Неделю назад он вернулся из санатория в Крыму. Там было солнечно, в подогреваемом бассейне с морской водой разрешалось купаться с утра до вечера. Что он и делал. Правда, отдыхающие дикими глазами смотрели на его татуировки. И он чувствовал барьер отчуждения везде: и в столовой, и в клубе, и на танцплощадке. По возвращении Петрунов сообщил новости: враг, против которого проводилась операция «Старый друг», нейтрализован. Встреча на высшем уровне прошла успешно, Грибачев очень доволен. Вольф удостоен государственной награды, а поскольку неоднократно награжденный орденоносец должен выглядеть солидно, ему присвоено звание лейтенанта.
Лауре стало лучше, ее уже выписали из клиники, и она успешно возвращалась к обычной жизни. Александра Сергеевна по своей инициативе регулярно приезжала к нему в Кузьминки. Вольф уже привык к новым отношениям, привык к ее телу и раскованным манерам, сам себе он признался, что с тещей ему хорошо в постели. Моральная сторона дела отошла на второй план: они с Лаурой подали на развод.
Как всегда, в центре было много народа. Святой для каждого советского человека треугольник: ЦУМ – ГУМ – Красная площадь, кишел радостными, возбужденными, огорченными и безразличными людьми. Пористые серые сугробы таяли, по тротуарам текла вода, брызгая грязными каплями, хрустели под подошвами кусочки льда. Опасаясь запачкать наполированные до блеска форменные ботинки, он смотрел под ноги, прыгая через лужи и удивляясь обилию протаявших из-под снега сигаретных пачек, спичечных коробков, окурков и прочего мусора.
