Мастера отправились работать. Я не знала, что это было за дело, которое необходимо было сделать прямо сейчас.
Я думала о войне.
ВКА, Всерасовая Ксенологическая Ассоциация, уже давно разработала метод, позволяющий безболезненно общаться на расстоянии близкого контакта представителям любых рас. Для его реализации не нужно специальное образование. Этому учат уже в старших классах школы. Суть метода в том, что стороны, будь они учёными, дипломатами, военными или просто разумными существами, должны ясно сознавать одну вещь. Общаются друг с другом не представители высокоразвитых космических цивилизаций, заявляющие свой Ареал на сотни систем, имеющие десятки колоний и мощный военный флот. Даже не хуманы, нкхва, или, скажем, цаосц. Беседуют бесшёрстная обезьяна, геккон-переросток и страус с руками.
Бытовую, примитивную и нерациональную конфликтность такой подход позволяет снизить до минимума. Легко представить, к чему ведёт позиция: «Я образ Божий, а это что такое?» Хотя, конечно, от настоящих конфликтов всё равно не уйти.
Ррит этого правила не принимали. Они строили цивилизацию в ту пору, когда обезьяна ещё не была бесшёрстной, а страус не научился пользоваться руками. Они всех считали животными.
Смешно, но люди научили их не только коварству, но и терпимости. Вместо того, чтобы убить, мы сделали их сильнее…
Что теперь будет?
Мастера вернулись. Скоро. Двух часов не прошло, но они оба за это время сумели побледнеть и осунуться.
— Всё, — сказал Дитрих. — Началось. У всех, кроме Итии, но и у неё начнётся месяца через два.
— Что? — оторопело переспросила я.
— Сезон. Через пару лет будет ещё две сотни элементов вооружения. И ещё три девочки.
— Но вы же сами говорили, что самку никто не может заставить сделать что-то против её воли, — изумилась я. — Как её можно заставить захотеть рожать?
— Никак. Не заставить, — Игорь помолчал. — Мы пришли и рассказали, что настала большая беда. Война начинается. Будет много смертей.
— Сознание матери прайда имеет много общего с коллективным сознанием Homo sapiens, — со вздохом объяснила ксенолог Анжела. — Ты ведь знаешь, что перед войнами рождается больше мальчиков? И производится больше оружия… А у нукт это один и тот же процесс.
И всё равно — слишком мало живых вооружений. Катастрофически мало. Их не хватит.
У командования не останется выбора. Станут воевать по старинке. Как раньше. Как в Первую Космическую.
К планете, чей кодовый номер засекречен, стартуют под мощным конвоем грузовозы, доверху полные баллонов со сжиженным SSH. Специальные аппараты, вылетающие с заатмосферников, пройдут сквозь плотную облачность, сквозь чудовищные, вечные грозы — чтобы опалить газом холодные плато и голосеменные леса. Пройдут часы. Спустятся шаттлы. И люди вывезут с безымянной планеты десять тысяч живых мин.
Мы не проиграем этой войны.
Потому что Человек-Победитель, заснувший стоя, как жираф, на шестиметровом полотне в холле Мраморного дома, уже разлепил веки.
Уже готовится снова шагнуть — по костям и обожжённой земле.
Часть четвёртая
Война
1
— Местер Вольф?
Он успел это выговорить — со всем почтением, на которое только способен генерал от безопасности. Почтения вышло немало. Суровый местер Иннз прямо-таки заискивал.
А потом увидел, что вызов принимаю я.
Давно я не испытывала такого наслаждения. Местер Иннз, джентльмен с телом одряхлевшего амбала и лисьей душой, был моим непосредственным начальником. Был. До того, как им стал Дитрих.
— Местра? — буркнул он. Но я в ту пору, когда милейший местер отправлял меня в «смертные» забросы, научилась читать по его глазам. Вернее, по векам. Дряблые веки генерала чуть-чуть подёргивались. Он был в штатском, поэтому я не отказала себе в маленьком удовольствии.
— Местра Лорцинг, — любезно представилась я. — Здравствуйте, местер Иннз.
— Мне нужен мастер, — хмуро буркнул генерал, — это срочно.
Ну-ну, папочка, ты меня узнал. И ты очень недоволен. И за что ты так меня не любишь?
Ах, да.
«Ты всё равно умрёшь, — сказал он, — почему бы тебе не получить удовольствие?»
«Какой смысл ложиться под вас, если я всё равно умру?»
Шикарную дубовую дверь его кабинета Аджи разнёс в щепки. Благо, стальных креплений внутри не было, здание и без того хорошо охранялось. Вот только по уставу я не могла оставить нукту на улице или, тем более, дома. А секретарша Иннза держала домашнего и драконам симпатизировала. Аджи сидел в приёмной и лопал её крекеры, когда я позвала его.
«Мы очень эффективные элементы вооружения, местер Иннз, — сказала я, когда моя радость его отпустил. — Вы сами в этом убедились».
Заброс не стал бы менее опасным оттого, что я завела неуставные отношения с этим крысаком. А мне было противно.
— Мастера работают, — сообщила я опечаленно. — У них нет с собой устройств связи, как вы понимаете. Перезвоните часов через пять.
— Это галактическая передача, — Иннз не повышал голоса, но заметно побагровел.
— Пока я найду их, пройдёт час. Что им передать?
Иннз словно на глазах высох.
— В кратчайшие сроки здание муниципалитета в рыбацком посёлке будет переоборудовано под учебный лагерь. Сейчас мы не можем полностью восстановить Академию Джеймсона. Придётся ограничиться только дачей практических навыков.
Он чуть помедлил и добавил:
— Местра Лорцинг, мы… сейчас армия испытывает большой дефицит экстрим-операторов.
И замолк. Он молчал пять и три десятых секунды, — я видела по мчащемуся в углу экрана счётчику. Это стало Иннзу, — то есть, конечно, не лично ему, а бюджету министерства, — в тысячи полторы лишних. Не знаю, с чего ему пришло в голову выдерживать такую театральную паузу.
— Вы утверждены в должности ассистента, — наконец, сказал Иннз. Правое его веко дёрнулось.
И щека дёрнулась. И даже, кажется, часть шеи. С тех пор, как я видела милейшего местера последний раз, у него выпали остатки ресниц.
Я улыбнулась ему.
— Конец связи.
Моя улыбка не была язвительной.
«Сейчас на Земле многие придерживаются этого мнения. Боюсь, что Академию не восстановят», — сказал Эндрис.
Утрись, покойничек. Да, придётся снова использовать живые мины. Но это вынужденное решение. В конце концов, популяция на материнской планете не резиновая, восстанавливаться с конвейерной скоростью не будет. Мины нерентабельны.
Потому что не возвращаются из атаки.
Алек Джеймсон, генетик, сумевший откорректировать ДНК нукт и превратить страшное биологическое оружие в симпатичное зверьё, дожил до миниатюрных домашних пород. Говорят, старика так и корёжило от их вида. Он до конца дней боялся собственного творения. Хотя его именем назвали Академию, где учили экстрим-операторов и даже город, в котором она находилась. По законодательству нукты не являются животными. Поэтому никого нельзя осудить за жестокое обращение с ними. Это Джеймсон придумал такую формулировку. И протолкнул её.
