То есть действительно большой.
Джек рядом с ним был как Айфиджениа рядом с Джеком. Крайс-воздвигнись не уступил бы в габаритах какому-нибудь ррит помельче. Разве что мелкий ррит двигается со скоростью разъярённой мангусты, а настолько крупный Homo sapiens далёк от проворства.
— Хватай её, — распорядился Лэнгсон.
Венди с готовностью заорала.
— Ну-ну-ну, — воркующе сказал Крайс.
Голос у него не соответствовал всему остальному совершенно. Голос принадлежал молодому менеджеру субтильной наружности. Из хорошей семьи. Джек представил, как где-нибудь в хорошей семье стёкла содрогаются от утробного рыка, принадлежащего Крайсу, и хихикнул.
В этот момент Фафнир мотнул головой, выясняя, где находится подруга и куда её тащат. От резкого движения с его пасти сорвался шматок слюней и украсил джекову щеку.
Лэнгсон истёк ядом. В том, что он сказал, никто ничего не понял.
— Большой мальчик тебя не обидит, — честно обещал Крайс, утаскивая Венди в охапке. Рыжая вопила и брыкалась, гигант кряхтел, принимая немилосердные пинки в живое тело, но упорно волок её к корме.
— Ну чего стоишь? — с ненавистью простонал Лэнгсон дракону. — Иди, спасай бабу!
Дракон неуверенно засвистел.
— Вниз головой её покрути! — остервенело рявкнул Джек подельнику.
— Фа-афнир! — тут же огласил жилую палубу экстатический визг.
Лакки шестым чувством ощутил над собой пустоту ещё до того, как сорвалась с места шипастая тень. Тут же вскочил, отфыркиваясь, не намеренный пропускать смертельного номера.
Крайс, как куклу, швырнул Венди прямо в дракона.
Та ухитрилась сгруппироваться в полёте, вписываясь меж растопыренных конечностей и живых лезвий своего оружия, — ухватила Фафнира за плечевые выросты, — крутнула сальто, падая ему за спину, — и поймала осиной талией захлёстывающий хвост.
Дракон приземлился. Самортизировал падение оператора, плавно доведя её до поверхности, и отпустил.
Венди села на пол. Потом встала. Её шатнуло.
— Ух! — очумело выдохнула она, держась за хладнокровного, как всегда, Фафнира. Потрясла головой. Под встрёпанными рыжими лохмами сияла широчайшая улыбка. — Класс!
— Ну ты! — с долей восхищения сказал Лакки. — В-вот маньячка…
Крайс неодобрительно вздохнул.
— Я вам что, тренажёр — синяки на мне ставить? — пожаловался он.
— Тебе, слону, поставишь, — проворчала Венди. — Фафнир меня нежнее держит. А у него броня, между прочим.
— Вот Фафнира и лупи. А то повадилась, — укорил Крайс.
Из дверного проёма в коридор высунулась голова.
— Голову высовывать уже можно? — предметно поинтересовалась она, то есть он, предъявив лицо рядового Переса.
— Нельзя, — ответил Лакки. — Тут убивают.
— Кого? — встрепенулась Венди.
— Вообще, — сказал Джек. Устрашённая голова скрылась, и он ощутил сухость во рту. — Вообще убивают. Намордник надо животному надевать.
Венди заливисто расхохоталась. Как ведро ионов серебра выплеснула в воздух.
— Эта прелесть, — она обняла дракона за шею, — может стенку бетонную пробить ударом хвоста. А ты говоришь — намордник!
— Слюнявчик, — отрезал Джек. — Эй вы там! Чай есть?
— Есть, — за находившихся там ответил Крайс. — Тебя дожидались.
Лэнгсон проводил глазами его могучую спину и почесал темя.
— Венди, — ласково сказал он, когда Крайс скрылся. — Я тебя понимаю хорошо: сам такой. Сам тоскую и над людьми измываюсь. Только ты не над теми людьми веселишься, чуешь? А то ведь всякое может случиться.
— А над кем мне? — неожиданно логично спросила Вильямс. — Над теми же, что и ты? Нагрузку надо равномерно распределять. Патрика вон ты и в одиночку до нервного срыва почти довёл. Я, конечно, могу медичку покусать…
«Только попробуй», — пронеслось в голове и мгновенно закаменели мышцы.
— …но её же жалко, — рассудительно закончила Венди, не дав Лакки рассвирепеть. — Как ребёнка обидеть.
— Ну-ну, — неопределённо сказал Лакки, подумав, что Айфиджениа слаба и беспомощна только лицом к лицу. Таких, как она, надо либо лелеять и нежить, либо убивать сразу, и второе тоже ой как рискованно: что-то станется с тем, кто убьёт Чёрную Птицу…
Впрочем, дура Венди этого не чувствует, а одними мозгами — не понять.
— Радуйтесь, что я весёлая, — сверкнула зубами Вильямс. — Пошли чай пить.
Джек ухмыльнулся. Экстрим-операторша словила свою дозу экстрима и теперь какое-то время будет паинькой. Обстановка собиралась перейти в домашнюю, атмосфера — в приятную, чай тоже в перспективе сменялся чем-то большим…
И вдруг тошнотно завыл аларм.
— Мама… — прошептал О’Доннелл.
Кхин закрыл глаза.
На всех трёх экранах, красуясь в неторопливом вращении, хищно выгибался чужой корабль. Его единственный представляла модель: малую долю, матку адского роя, ждущего во тьме. Зримость пугала, но в строчках цифр по низу экранов ужаса крылось больше.
Се-ренкхра, «одаряющий смертью», — род облегчённого крейсера, — вёл за собой «большую свиту».
Ударный флот.
Второй пилот подался вперёд, привстав, — корабль был опознан.
«Йиррма Ш’райра».
…В начале эры посол Объединённых Наций летел на Анкай, чтобы представлять расу Homo. Вежливо приветствовать, присоединиться к тысячелетним конвенциям, с должным трепетом подписать договоры, бывшие ровесниками фараонов и зиккуратов или рубил и скрёбел, — всё расчислено, взвешено, взято до нас, — поблагодарить тех, в чьей психике существовал механизм благодарности за оказанную честь.
Тогда к золотой Анкай от державной Кадары направилась дипломатическая миссия. У ррит не бывает гражданских судов, и посольство явилось на се-ренкхре: гарантий безопасности не давали, достаточно, что не демонстрировали агрессии. Тогдашний посол теперь стал верховным командующим, а «Йиррма» — флагманом одного из его командармов. Его правой руки и «второго лезвия».
Всё нетайно. Всё ясно, и ярко, и беспощадно, как вспышка сверхновой. К чему скрывать славнейшую силу, доблесть, не ведающую равных?
Т’нерхма аххар Цаши аи Н’йархла направляет удар.
Патрик даже помнил, что означает название корабля. Ш’райрой звали героя рритской легенды, неимоверно древней, старше любых земных сказок, — великого героя, исполина, страшного для чужих и своих. Кто разузнал, как докопались — неведомо, но в репортажах о том анкайском саммите уже рассказывали. И про то, что йиррма — это украшение для волос, тоже. И се-ренкхра…
«Серьга Кухулина», — зачем-то перевёл про себя О’Доннелл. — «Смертедар».
