Тихо распахнулась дверь. Без стука впустила Мамеда и закрылась так же тихо, словно бы сама собой. Как этот чертов араб ухитряется закрывать дверь спиной, не глядя? Поразительно.
Хозяин поглядел на вошедшего пристально, словно рентгеном, прощупывая взглядом. Были люди, у которых начиналась паника от этого взгляда, были те, кто начинал смущаться. А арабу хоть бы хны, он, как всегда, спокоен и невозмутим.
– Что там?
– Нападение, – невозмутимо отозвался Мамед.
Хозяин резко поднялся с кресла.
– Что?! На нас?
– Нет, на американцев. На нас-то кому нападать? Мы сами, можно сказать, пленники.
Хозяин нервно заметался по комнате от кресла к двери, от двери к окну и уже по освоенной траектории между дверью и окном, туда-обратно, заложив руки за спину.
Кто напал? Кто здесь может напасть? Эти же суки американские выжгли все на полсотни километров. Или партизанство расцвело? А что, неудивительно. Партизанская война в России явление обычное и привычное.
– Кто напал?
– Не знаю, – честно ответил Мамед, но расплылся в такой улыбке, что стало ясно – о чем-то он все же догадывается.
– Ну не тяни ты кота за х… за хвост. Рассказывай.
Араб, светясь, как начищенная кастрюля на солнце, внаглую плюхнулся в президентское кресло.
– С самого утра Макбаррен гоняет вертолеты, ищет вашего подопечного. Ну, никого никто не нашел. Один из вертолетов сейчас вернулся.
Мамед замолчал и задумчиво посмотрел куда-то сквозь висящие в комнате клубы табачного дыма. Мохнатый дым медленно расползался, принимая причудливые формы. Оседать не торопился.
– Ну, – поторопил хозяин.
– С вертолета кто-то спустился. Кто – неизвестно. Пилота нашли без сознания в кабине вертолета. Теперь все бегают, кого-то ищут. И постреливают. Видимо, этот загадочный «кто-то» при оружии. Как вы думаете, хозяин, кто это может быть?
Хозяин тупо поглядел на Мамеда, араб довольно улыбался.
– Чего расселся, – заорал вдруг последний президент Российской Федерации. – Пошли, живо!
41
Коридор мелькал так, словно не генерал шел по нему, а персонаж компьютерной игрушки метался по замкнутому лабиринту в поисках выхода. Макбаррен был в ярости. Что-то шло не так. Что-то? Хрен вам в сумку! Все не так. Разнесенный блокпост, захваченный вертолет. Теперь вот какие-то террористы в самом сердце основной американской базы в этой проклятой богом стране.
За все за это по головке не погладят. И то, что война с русскими – это не нормальная цивилизованная война, а скорее стрельба с завязанными глазами в темной комнате, начальству не объяснишь. Черт!
Это конец, конец карьере. Все, можно ставить крест на генерале Макбаррене. Он почти реально услышал, как с треском рвется его карьера, разлетается с мерзким звоном на мелкие осколки. Только потом понял, что действительно слышит звук разбитого стекла. Где это? Не в бараке, не в комендантском корпусе. В президентском?
Макбаррен выскочил на улицу. Тут же возник как из-под земли дежурный офицер, вытянулся по стойке «смирно».
– Вольно, – отмахнулся Макбаррен. – Докладывайте, что там у вас.
– Неизвестные, судя по всему, разделились. Одна группа где-то здесь, вторая прорвалась в президентский корпус.
– Какие группы?! – на грани истерики заверещал Макбаррен. – Сколько их всего, этих ваших неизвестных? Как они могли проникнуть на базу? Как они прошли через блокпосты? КАК?!
Офицер съежился, став похожим на испуганного школяра, который вызвал гнев директора школы.
– У вас есть десять минут, – холодно отчеканил Макбаррен. – Десять минут, чтобы найти и обезвредить всех этих мифических неизвестных. Если через десять минут они или их трупы не окажутся здесь, – генерал яростно ткнул указательным пальцем в землю, – я не знаю, что с тобой сделаю.
42
Главное – не шуметь. Главное… Что же теперь главное? Зачем теперь думать об этом… Вообще, зачем это все было нужно? Упрямство, маниакальная идея найти одного человека, чтобы понять, что происходит со страной, с миром, с человечеством. Господи, да один человек не сможет объяснить, что происходит с ним самим. Куда уж тут до всего человечества. Бредовая идея, идиотская мечта, которая бросила его в омут. А из омута не выплывают. И если бы только его. Он ведь еще троих за собой утащил. А они ему верили, шли за ним. А он их в омут. А из омута не выплывают.
ИЗ ОМУТА НЕ ВЫПЛЫВАЮТ!!
Вячеслав с силой сжал кулаки. Эгоистичная скотина! Ведь знал же, что этим кончится, знал. Зачем же тащил их за собой? За что сейчас где-то рядом погибает этот несчастный француз со своей автоматчицей? За что убивают эту глупенькую проституточку? Ведь мог же он ее отпялить еще тогда и отпустить на все четыре стороны. Жила бы она сейчас счастливо, зарабатывала себе на жизнь, как умела. Зачем же он ее с собой-то потащил?
Где-то совсем рядом протопали шаги. Слава нырнул в ближайший отворот коридора. Тихо. Не шуметь.
Коридор закончился тупиком с тремя дверями. Слава тихонько пошевелил позолоченные ручки. Заперто. Вот и все, деваться некуда. Он затравленно оглянулся. Шаги приближались. Ну и хорошо, пришла в голову малодушная мысль, конец терзаниям совести, конец всему. И смерти тех, кто пришел за ним, он не увидит.
Слава прижался к стене и приготовился стрелять. Шаги замерли совсем уже близко. Сейчас бы выскочить на того, кто за углом стоит, и расстрелять. Нет, нельзя торопиться, одернул он себя.
Держа пистолет на вытянутой руке, он все же сделал аккуратный шаг в сторону коридорного изгиба. И тут же за углом снова затопали. Услышали его, что ли? Ну и хрен с вами!
Слава резко выступил из-за угла. Уже нажимая курок понял, что стрелять нельзя, и резко опустил пистолет. Выстрел эхом прокатился по коридору. Пуля шваркнула по полу и отрикошетила в стену.
Слава выматерился. Перед ним стоял освобожденный сумасшедший. Смотрел насуплено.
– Ты, доктор, так больше не делай, – обиженно сообщил Вася.
– Ты что тут делаешь? – зло спросил Вячеслав.
– Решил тебе помочь. Ты ведь ищешь что-то.
Слава пожал плечами. Что он ищет? Президента? Потерянных где-то здесь друзей? Выход отсюда, спасение, смерть? Ответить на этот вопрос Слава уже не мог. Нервы накалились до предела, вся уверенность в себе испарилась – что делать, он не знал.
– Ладно, идем, – сказал со всем, на какое был сейчас способен, спокойствием.
43
В сопровождении араба хозяин подошел к выходу. Распахнул дверь. В глаза после темного коридора ударило настолько яркое солнце, что бывший президент сощурился. Металлически лязгнули затворы, голос Макбаррена рявкнул по-английски: «Отставить!»
