Брюнетка дико захрипела, пытаясь вырваться, но Зоина хватка была не по-женски сильна, а рука, проникшая в беззащитную гортань, настойчива и безжалостна.
Несчастная согнулась пополам, будто переломилась, захрипела еще страшнее и громче, тело ее содрогнулось в мощной конвульсии, и Зоина рука выскользнула из ее рта сама, подталкиваемая какой-то горячей струей жидкости, исторгнутой нутром брюнетки.
Незнакомку рвало долго и страшно, тело ее сотрясалось в диких судорогах, она мотала головой как безумная лошадь, выкрикивая сквозь слезы и стоны что-то страшное и непонятное. Темная щебенка вокруг нарядно поблескивала ослепительными кружочками белых таблеток, будто кто-то нарочно опорожнил доверху забитый бумагой накопитель канцелярского дырокола.
Зоя внимательно наблюдала за процессом, готовясь в любой момент помочь незнакомке новым проникновением в ее рот.
Наконец, конвульсии брюнетки стали утихать. Злые крики сменились жалобными стонами.
Вряд ли из нее вышло все, — обеспокоенно подумала Зоя.
Метнулась к «форду», отыскала под задним сиденьем полуторалитровую бутылку с водой, которую всегда возила с собой для пополнения омывочного бачка.
Вернулась. Свинтила крышку. Ни слова не говоря, оттянула прямо за волосы голову брюнетки назад и стала вливать в открывающийся по-рыбьи рот нагревшуюся в салоне воду. Незнакомка немедленно захлебнулась, захрипела, снова замотала головой.
— Тогда сама! — строго сказала ей Зоя. — Пей!
Видно смирившись с неминуемым, а может, вообще не понимая, что происходит, брюнетка послушно приняла бутыль в дрожащие руки, но поднести ее ко рту не смогла. Зоя поддержала ее под локти, наклонила бутылку.
— Глотай!
Брюнетка послушно глотнула несколько раз, снова захлебнулась.
— Пальцы в рот! — приказала Зоя.
Но этого не потребовалось. Новая волна конвульсий, кажется вдвое сильнее прежних, пригнула брюнетку к самой земле. Женщина выла, извергая порцию за порцией творожистую белую массу. Впрочем, извержение скоро закончилось, видно, запасы несчастного желудка иссякли, но судороги трепали незнакомку еще долго, отнимая последние силы и заставляя сжиматься в воющий болезненный комок прямо на стылой земле. В воздухе резко и омерзительно пахло чем-то горько-кислым, словно вокруг расплескали ведро перепревших помоев, но именно этот запах, от которого сворачивались внутренности, и дал Зое понять, что беда миновала.
Она все еще переживала вместе с незнакомкой каждый ее новый спазм, столь же болезненно остро, поэтому, когда брюнетка, наконец, затихла, без сил привалившись боком к автомобильному колесу, Зоя, облегченно вздохнув, пристроилась рядом, подтянула под себя босые ноги и укутала колени легким плащом. Она устала. Так, как не уставала никогда в жизни. Теперь можно было отдохнуть. И поспать.
* * *
— Хватит спать, вставай! — Кто-то теребил Зою за плечо, насильно вытаскивая из сладкого утреннего сна. — Вставай, холодно.
— Тише, — попросила Зоя, понимая, что дочка уже проснулась и, наверное, хочет есть. — Не буди папу! Сейчас встану.
— Да вставай же! — тряхнула ее за плечо Лика совсем не детской рукой, выкрикивая просьбу уже каким-то не своим, а чужим плачущим голосом.
— Сейчас, маленькая, сейчас, — встревожилась Зоя, открывая глаза.
Непроглядная темнота, какая-то холодная морось сверху, скрючившаяся над лицом фигура…
— Вставай, — снова произнес рядом незнакомый женский голос, — дождь начинается. Пойдем в машину.
Возвращение в постылую реальность из мягкого ласкового сна, где лопотала маленькая родная девочка, где в уюте крошечной спальни ее нежно обнимала родная любимая рука, это возвращение было настолько несвоевременным и обидным, настолько несправедливым и неправильным, что Зоя тихо застонала.
— Вставай, — настойчивее повторила брюнетка. И потянула ее за рукав.
— Уйди, — выдавила Зоя. — Уезжай. Принесло тебя на мою голову!
— Некуда мне ехать, — горько усмехнулась незнакомка. — Надеялась тут приземлиться, да ты помешала. Вставай, пошли в машину, согреемся. У меня коньяк есть. Ты же голая совершенно и босая. Где ты живешь? Я тебя отвезу.
— Нигде, — выплюнула Зоя, отвернувшись. И тут же тихо и жалобно попросила: — Отстань от меня, а? Пожалуйста…
— Как же я тебя брошу? — снова грустно улыбнулась незнакомка. — Ты мне жизнь спасла. Только вот — зачем?.. Ладно, не будем об этом. Давай хоть до города подброшу…
— Я на машине, — сообщила Зоя, кивнув на затаившийся «форд». — Надо будет — сама доберусь. Прощай. — И она, не поднимаясь с земли, повернулась на другой бок, давая понять, что беседа окончена.
— На машине? — изумилась брюнетка. Недоверчиво встала, шагнула в сторону, указанную Зоей, изумленно и долго разглядывала работающий автомобиль. — Так ты не… А почему в таком виде? — потерянно вернулась она к лежащей на земле женщине.
— По кочану, — уведомила та, не поворачивая головы.
Брюнетка осторожно села в салон «десятки», замерла, уставившись в одну темную точку, потом быстро выскочила, кинулась к Зое.
— А ну вставай, кому сказала! — неожиданно сильно приподняла женщину с земли, рывком прислонила к «десятке».
Поменялись ролями, — отрешенно подумала Зоя, впрочем не делая ни единого движения, чтобы помочь незнакомке.
— Сядь в салон, пожалуйста, — тихонько попросила та. — У меня сил нет тебя поднять.
— У меня — тоже, — прошелестела Зоя, ощутив вдруг, что не в состоянии сделать ни единого движения, даже шевельнуть рукой…
— Как же нам быть? — недоуменно спросила брюнетка, присаживаясь на корточки рядом.
Еще раз попыталась поднять Зою и, ощутив, что все силы уже израсходовала на прошлый рывок, огорченно всхлипнула.
Зое отчего-то стало тоже колко в глазах. Она свесила голову на грудь и тихонько заплакала.
Дождь полил сильнее, крупные круглые капли тарабанили по близкой крыше «десятки», стекали холодными ручейками вниз, прямо на головы прислонившихся к машине женщин, и текли дальше по лицам, смешиваясь со слезами, сами становясь слезами, омывая измученные бледные лица, смывая с них грязь и боль, обреченность и страх.
На окраине большого сонного города, в грязном, запущенном тупике поздней ненастной ночью две не очень молодые женщины оплакивали свои судьбы. Свои разбитые жизни и несбывшиеся надежды. Свое состоявшееся прошлое и несостоявшееся будущее.
Судьба жестоко подшутила над ними напоследок, бросив навстречу друг другу и лишив возможности завершить свои жизни так, как они вознамерились. Один вариант из сотен миллионов вероятностей, что в этом забытом Богом и людьми тупике перехлестнутся две несчастливые судьбы. Два разрушенных мира. Два одиноких израненных сердца.
И этот вариант сработал. Чтобы помешать.
