— Ты серьезно? — со странной интонацией спросила Зоя.
— Абсолютно! — тряхнула пышными локонами подруга. — Пошли?
Чопорные торжественные немцы ждали женщин в холле отеля.
— Наконец-то! — кинулся к ним Иоганн. — Мы уже отчаялись!
— Разве мы опоздали? — легко вскинула брови Рита.
— Нет, конечно, нет, — поспешил объясниться Отто, — просто у влюбленных время прыгает!
— Что делает? — переспросила Зоя.
— А кто тут влюбленный? — удивленно уставилась на немцев Рита.
— Я! — сказали мужчины в один голос, одновременно двинув себя в грудь кулаками.
— Просим, — почтительно нагнул голову Иоганн, — наш столик нас уждался.
— Заждался, — смеясь, поправила Зоя. — Хотя «уждался» звучит жалобнее.
Она с интересом оглядывалась вокруг. Ни в этом ресторане, ни в самом отеле Зоя и Рита раньше не бывали. Это был новый, открывшийся на Рождество гостиничный комплекс с ласковым названием «Ладушки», о котором много судачили в городе. Дескать, и разрешение на его строительство стоило многомиллионной взятки, и держат его бандиты, и в ресторане сплошные наркоманы и проститутки, а в номерах, что ни день, совершаются страшные убийства. По крайней мере именно такие слухи приносили на хвосте гостиничные служащие бизнес-центра, где кадровое агентство «РиК» снимало офис.
На деле «Ладушки» оказались очень уютным местом. Холл отеля в виде бревенчатой русской горницы встречал счастливым духом свежеиспеченных пирогов, вышитыми полотенцами в веселых красных петухах и сверкающими деревянными столешницами, на которых пыхтели всамделишные самовары и аппетитно золотились булочки, бублики, пирожки.
Любой вошедший в холл мог присесть к столу, испить душистого чаю со свежайшей булочкой. Вот только войти сюда мог далеко не каждый. Плечистые мордовороты на входе в странной синей форме и круглых, с красным околышком, фуражках сверлили глазами входящих не хуже современного рентгена. Да еще и ненавязчиво проводили за спиной гостя какой-то гибкой проволокой на длинной ручке. Только после этого перед вошедшими в прозрачный тамбур открывалась вторая дверь. Собственно в холл.
Вряд ли при таком контроле здесь можно безнаказанно безобразничать, — с удовлетворением отметила Зоя.
Ресторан, куда они вошли по домотканому веселому половику, оказался просто сказочным. По центру — круглая площадка для танцев с деревянными лавочками по окружности, как деревенский пятачок, а вокруг — в виде уютных деревянных избушек — отдельные кабинки. Официантки в высоких кокошниках. Официанты в лакированных сапогах гармошкой и лихих картузах с лохматыми красными розами за ушами.
Лубок. Картинка из детской книжки сказок. Или из мультика. Очень похоже.
— Вы тут бывали? — спросил Иоганн.
— Нет, — замотали головами женщины.
— А мы тут как первый раз в марте оказались, так и решили, что останавливаться будем только здесь. Очень достойное место, — похвалил Отто. — Отличный сервис, спокойно, безопасно. А кухня! — Он мечтательно закатил глаза. — Пальцы обсосешь!
— Правильно, — одобрила Рита. — Чего их облизывать, раз вкусно. Лучше уж всю пятерню в рот и…
Немцы удивленно застыли, соображая, какую промашку они допустили на этот раз.
— Пальцы облизывают! — пожалела их Зоя. — А обсасывают совсем другое. Косточку, например.
— Вот! — радостно согласился Иоганн. — А я чувствую, что-то не то, а сам понять не могу. Надо русские сказки почитать, чтобы язык вспомнить. Лучший способ! Вы любите сказки?
— Еще бы, — кивнула Рита. — У нас вся жизнь — сказка.
— О, да, — важно согласился Отто. — Вы сейчас развиваетесь такими темпами, просто как в сказке.
— Добрый вечер, — подошел к их кабинке элегантный красивый мужчина в строгом темном костюме. — Рад вас видеть, — обменялся он рукопожатиями с немцами, легко и вежливо склонил голову, глядя на женщин, — Сергей Карелин, к вашим услугам. Надеюсь, вам у нас понравится.
Он задержался взглядом на Зое, слегка, на долю секунды, почти незаметно, а у нее как-то странно завибрировало и задрожало в груди, словно слабо дернули и тут же отпустили тонкую невесомую струну. Движение окончилось, а волнение осталось.
— Хозяин комплекса, — кивнул на уходящую прямую спину Иоганн. — Очень уважаемый человек. Мы с ним давно работаем. Сейчас хотим открыть настоящий русский ресторан в Гамбурге. Похожий на этот.
— У вас же полно русских ресторанов, — удивилась Рита. — В Европе они в каждом городе есть, сама видела.
— Есть, да, — согласился немец. — Но ненастоящие. А Сергей поваров своих привезет, и продукты будут ваши, местные. Мы изучили вопрос, это будет очень выгодно. Очень! Наши повара никак не могут научиться делать настоящий русский борщ и как это, забыл… мясо в желе…
— Холодец? — подсказала Зоя.
— Да-да, холодец. С вашим соусом из хера.
— Из хрена, — засмеялась Рита. — Это растение. А если соус из этого самого делать, то прогорите вы со своим рестораном!
— Я все время путаю, — совершенно не смутился Отто. — Великий русский язык. Буквы-то одни и те же.
— Бедненький, — жалеюще улыбнулась Рита. — За столько лет жизни в России в самом главном не разобраться, это ж надо умудриться! Стоит крепко подумать, нужны ли нам такие партнеры.
Отто смущенно хихикнул, прикрыв рот ладонью, а Иоганн, покраснев, сказал:
— Простите нас. Шутить на чужом языке гораздо труднее, чем просто говорить.
— Ну и не шутите, — разрешила Рита. — Мы люди серьезные, чего зубы понапрасну скалить?
За столом шел легкий непринужденный разговор, Рита продолжала обмениваться с будущими партнерами кокетливыми колкостями, на которые Дыня Иоганн реагировал восторженно и влюбленно. Зоя же, постоянно ощущая на себе заинтересованно-жадный взгляд Отто, все никак не могла отделаться от странного чувства, что весь этот вечер, все эти лубочно-бревенчатые изыски придуманы исключительно для того, чтобы разбудить в ней, Зое, что-то забытое, замаскированное, почти умершее, но страшно важное. Едва ли не самое важное во всей ее жизни.
Заиграла гармошка. Одиноко и печально. Невидимый музыкант осторожно вел простую мелодию, перекрывая веселый ресторанный гомон, и на особенно высоких нотах казалось, что вот-вот гармошка не выдержит собственного напряжения и разрыдается отчаянно и горько, оплакивая незадавшиеся судьбы, печали и неудачи всех тех, кто по случаю сегодня оказался в этом зале. Впрочем, может, этот надрыв понимала только Зоя, потому что вокруг царило прежнее легкое веселье. Внезапное и острое ощущение абсолютного одиночества выскочило откуда-то сбоку, пронзив наискось тело от левой коленной чашечки к правому плечу.
Зоя почувствовала, как к глазам из самого горла вдруг поднялась горячая неукротимая волна, и, боясь расплакаться неизвестно от чего, она быстро встала, нервно улыбнувшись:
