— Дети есть, двое. Правда, вижу их нечасто, они в Москве. Но это — тема для следующей встречи, — он обезоруживающе открыто улыбнулся. — Она ведь у нас состоится? Я, между прочим, вполне серьезно говорил о контракте.
— Конечно, — вставила слово Зоя. — Адрес наш вы знаете. Приезжайте в любое время! Например, завтра.
— Отлично, завтра и загляну!
— Нет, завтра никак нельзя. — Рита осуждающе взглянула на подругу. — Завтра у нас весь день расписан по минутам, ты что, забыла?
— Действительно, — виновато пожала плечами Зоя. — Устала очень, плохо соображаю.
Она на самом деле почувствовала, что устала. Конечно, не от позднего ужина и утомительного общения, а от мыслей, которые постоянно жили в сознании, занимая все пространство ее головы. Сейчас, пока они развлекались в ресторане, происходили события, к которым они шли полгода. Да, конечно, все было до мелочей подготовлено и спланировано, но состоялось ли все так, как задумывалось, выяснится только ближе к ночи, когда они, добравшись до дома, сделают необходимые звонки. Рита, это чувствовалось, думала о том же. И вся ее ирония, язвительность и даже некоторая жесткость происходили именно от этого: невозможности узнать, как развиваются события. Вернее, от невозможности присутствовать при их развитии, а значит, и неспособности подкорректировать, ежели что.
Наверное, хорошо, что весь этот вечер они провели на людях. И так-то, несмотря на отвлекающие разговоры, Зоя постоянно чувствовала внутреннюю дрожь, от которой то и дело чуть ли не до столешницы подскакивали коленки и перехватывало горло, а если б еще они остались с Ритой вдвоем… Разве могли бы они говорить о чем-то еще, кроме собственного плана? Уже, наверное, выпили немерено кофе и искурили не одну пачку сигарет. А завтра им нужно быть в лучшей своей форме. Потому что завтра — господи, уже завтра! — они впервые после полугода ненависти, терзаний и боли встретятся со своими мужьями. Бывшими мужьями. Для того чтобы растоптать их окончательно. И поставить, наконец, жирную точку во всей этой грустной и грязной истории.
— Батюшки, что я вижу? Карелин в окружении прекрасных дам! — Из-за прозрачной двери степенно выдвинулся Лев Давыдович Черный. — Вот уж кого никак не ожидал тут встретить! Теперь понятно. Звоню как подорванный, а телефон отключен. Конечно, если рядом такой мужчина… — Лева подошел к Рите, приложился к руке, отвечая на ее вопросительный нервный взгляд, легко и беззаботно кивнул. — С заданием справился. Завтра клиент готов будет заплатить по счету.
И Рита, и Зоя поняли его с полуслова, одновременно облегченно вздохнув. Карелин удивленно уставился на гостя.
— Лева, ты никак к прошлому вернулся? Или просто по дружбе женщинам помогаешь?
— Не по дружбе, по любви, — философски отозвался Черный. — Много еще отребья в нашем славном городишке. И беззащитных дам каждый обидеть норовит. Представь, они для него работу сделали, а он платить отказывается. Ну как не помочь? Вот ты бы что, отказал?
— Ни в коем разе, — уверил Карелин. — Свои б отдал, не задумываясь.
— А как же ваш принцип не делиться? — улыбнулась Зоя.
— Так это ж деньги, а они зарабатываются. А я о собственности говорил. Вот за нее любому горло перегрызу!
— Этот точно перегрызет, — кивнул Лева. — Волчара, одно слово. Ну ладно, раз я успел ровно к окончанию светского раута, не позволите ли доставить вас домой? — церемонно склонил он голову перед женщинами. — Заодно подробности расскажу.
Женщины дружно закивали головами, Карелин же совершенно очевидно погрустнел.
— Стойте, — вдруг вспомнила Зоя уже на выходе, — мы же на машине приехали. Можно было б, конечно, тут оставить, да завтра она нам может понадобиться в любой момент. Ладно, — она вздохнула. — Вы езжайте, а я за вами.
Рита внимательно посмотрела ей в глаза.
— Доедешь? Не очень устала?
Зоя лишь подтолкнула ее к Левиному «БМВ»: езжайте. В конце концов, потерпит еще полчаса. А уж Ритуля расскажет все в красках, не хуже, чем сам Лева.
«БМВ» резко вывернул с площадки, за ним тут же пристроился джип с охраной. Зоя повернулась к Карелину.
— Спасибо вам за сегодняшний вечер! И за Петю Величко, и за курник, и за… — она чуть споткнулась, — за общение. Было очень приятно, правда. Надумаете — приезжайте.
— Да уж пойдемте, я вас провожу до самой машины, — кажется, несколько смутился ресторатор.
Их общая с Ритой машина — бутылочного цвета «нексия» — стояла на самом краю площадки, зажатая со всех сторон сверкающими джипами, «Мерседесами», «лексусами», «ауди», «БМВ». Уже по одному автопарку, ожидающему владельцев, было ясно, что в «Ладушках» собрался народ особый: самостоятельный, обеспеченный и хвастливый. Скромняшка «нексия» смотрелась на фоне сверкающих представительских моделей испуганной Золушкой, случайно заскочившей на бал в кухонном фартуке. Автомобиль Зоя с Ритой купили месяца три назад, продав обе свои машины. Справедливо рассудили, что одной на двоих им будет вполне достаточно, поскольку демонстрировать обеспеченность пока не пристало, и, повыбирав дня три, остановились на этой малышке. Недорогой и надежной.
Зоя подошла к «нексии», щелкнула кнопкой брелока, отпирая центральный замок. Бросила в глубину салона сумку и обернулась к Карелину — попрощаться. Тот сидел на корточках у заднего колеса и горестно причмокивал.
— Что? — отчего-то испугалась Зоя.
— Колесо пробили, — сообщил хозяин «Ладушек». — Вон, гвоздь торчит, поймали где-то по дороге.
* * *
— Может, пробили, а может, и порезал кто, — сообщил здоровый детина с замызганной небритостью в грязном старом комбинезоне, разглядывая увечное колесо распоповского автомобиля. — Сейчас, что ни день, резину портят. Долго вы на нем ехали. Видите, как резину зажевало? Корд торчит! Все, кирдык шине. Запаска-то есть?
Распопов длинно и выразительно, но вполне радостно выругался, сплюнул прямо на израненное колесо. То, что с машиной нелады, он заметил не сразу. Да и до машины ли было, когда он выскочил из этого гребаного «Центуриона»? Про себя-то от ненависти и злости мало что помнил. Готов был любого разорвать, кто под руку попадется. Хорошо, на улице было пустынно, он прыгнул в свой любимый серебристый «ауди» и погнал! По правде сказать, скорость еще со времен владения белой неуклюжей «шестеркой», которую они купили в Германии, была для него лучшим лекарством. Но, даже нарушая на шоссе всякие скоростные ограничения, он вел себя осторожно и выдержанно, никогда не мешая другим участникам движения. Потому что знал: себе дороже. Мало ли на кого нарвешься.
Но сегодня как с цепи сорвался. Обгонял впереди идущие автомобили, лихо подрезал, делал неожиданные крутые повороты из второго, а то и третьего ряда! И при этом едко наслаждался возмущенными гудками разъяренных водителей, их гневными лицами, кулаками, в бессильной угрозе взлетающими над баранками.
— Вот вам! Вот вам! — твердил Распопов, вымещая на собратьях по дороге весь сегодняшний страх, пережитое унижение, давящее, как могильная плита, разочарование. А может, грозил он завтрашнему дню, непонятному, непредсказуемому, но вряд ли сулящему что-то хорошее.
