— Неважно. Будем считать, что она готова. Я плачу. Много.
— Вы что? — Ольга, наконец, опомнилась. — Да кто вы такой, в конце концов? Отстаньте от меня! Сумасшедший! — попробовала, было, снова вырваться из цепкого захвата, но тут же поняла — не выйдет. — Отпустите меня! Я закричу!
— Зачем? — пожал плечами француз. — Разве два умных человека не могут договориться без крика?
— О чем?
— Я предлагаю вам, — раздельно, почти по слогам начал навязчивый спутник, — продать весь рабочий материал программы об Арктиде. За очень хорошие деньги.
— Но это — собственность первого канала, — растерянно сказала Ольга. — Как это — продать?
— Боже мой, — укоризненно качнул головой Андре, — какие пустяки! Скажете, что все съемки погибли. После того, что с вами произошло, этому только обрадуются…
— А зачем эти съемки вам? — наконец сообразила спросить Славина.
— Не знаю, — спокойно пожал плечами француз. — Это — не мое дело. Мне поручено лишь договориться с вами. Я приехал сюда ради этого.
— Но кто вас послал?
— Какая разница? За те деньги, что я хочу вам предложить, вы задаете слишком много вопросов. Не хотите узнать, во что вас оценивают?
— Нет, — Ольга снова попыталась вырваться. На сей раз это получилось легко. Оказывается, француз вовсе ее не держал. Уже не держал. — Прощайте. — И она развернулась.
— Ольга, вам лучше согласиться. Для вашего же блага.
— Вы мне угрожаете?
— Обязан предупредить. Вы мне симпатичны. А потом, вы очень талантливы, а я питаю слабость к талантам. Подумайте. Вам все равно не дадут выпустить эту программу. Ни при каких условиях. Так не лучше ли получить за работу деньги? Большие, повторяю, деньги.
Ольга вдруг поняла, что прервать этот безумный разговор можно единственным способом.
— Сколько времени у меня есть, чтобы подумать?
— Вечер. И ночь. Рано утром я улетаю. — Он насмешливо приподнял Ольгин подбородок. — И постарайтесь вспомнить, что в вашей красивой черепушке, кроме страха и упрямства, есть еще и мозги. Причем весьма неплохие!
Резко опустил руку, так, что девичья голова от неожиданности сильно дернулась, сделал едва уловимое стремительное движение в сторону и мгновенно исчез в цветочных зарослях.
Славина ошалело оглянулась: никого.
Цветы, фонарь, звезды. Да как много! Где-то среди них — Сириус… Сириус. А откуда этот Андре знает об их утреннем разговоре с Максом? И о том, что она решила снимать программу о догонах? Кто он вообще такой? Откуда взялся? Стоило Максу улететь, и вот…
Ольга еще раз оглянулась и сначала медленно, потом быстрее, а через секунду уже откровенной рысцой припустила к собственному бунгало. Заскочила внутрь, защелкнула замки на окнах, развернула плотные жалюзи, тщательно заперла дверь. Немного подумала. Кряхтя и отдуваясь, с трудом, но все же умудрилась засунуть тяжелую ножку стула в дверную ручку, создав, таким образом, импровизированный, но очень надежный дополнительный запор. Погасила верхний свет, оставив у кровати лишь мерцающий ночник, и юркнула в постель. Не раздеваясь.
* * *
Страшно. Очень. Почти так же, как тогда, в каменном мешке, где Рощин замуровал их с Максом. Но там был Макс. А здесь она одна. И тишина. Тоже такая же, замораживающая своей абсолютностью, как и там.
Ольга попробовала читать — никак. Глаза скакали по строчкам, а мозг не мог связать воедино ни одной фразы. Тем более — осмыслить.
Господи, ну почему она не уехала вместе с Бартом? Почему? Хотя уж если этот Андре, или как его там на самом деле, нашел ее здесь, то уж в Москве…
Ему нужна ее программа об Арктиде. Зачем? Он знает, что с нимипроизошло там, на Сейв-Вэре. Откуда? Не от нее и не от Макса, это ясно. И не от Рощина. Рощин погиб. Тогда вариант остается один — от этих безумных членов тайного общества «Туле». Значит, именно они не хотят, чтобы ее программа вышла в свет.
Память услужливо нарисовала картину ее прибытия в Мурманск. Аэропорт, Машка, знакомство с мурманским ученым Владом Рощиным и известным этнографом Максимом Бартом…
— Макс… — Ольга снова тяжело вздохнула. — Зачем ты оставил меня здесь? Одну? И не звонишь…
И, словно отвечая на ее горькие мысли, тут же весело запиликала трубка мобильника. «Ничего на свете лучше нету», — радостно выводил телефон.
Макс! — Ольга схватила трубку. Этот звонок Барт установил персонально для себя, чтобы Ольга знала, что это звонит он.
— Макс! Привет! Где ты? Я уже заждалась! — запричитала она в микрофон, прикрывая рот ладонью, чтобы голос звучал как можно тише в звонкой пустоте бунгало.
— Оленок, я только что сел в Париже! — возник совсем рядом самый родной и любимый в мире голос. — Как ты? Я чертовски соскучился!
— Я тоже, мне без тебя плохо! — вырвалось у девушки.
— Что? — насторожился Барт. — Что-то случилось? Говори!
— Нет, милый, — Славина закусила губу, тут же отругав себя за несдержанность. Еще не хватало, чтобы Макс переживал за нее. Бросит все да и вернется, с него станется! И разобьется его главная мечта — побывать в тайной пещере этих проклятых догонов… — Все в порядке, просто… я не могу без тебя…
— Оленок, солнышко мое, потерпи немножко, а? Скоро увидимся! Ты купалась? Загорала?
— Да, конечно, что мне еще делать?
— Умница! А еще есть и спать. Набираться сил. Отдыхать. Ты же помнишь, какие у нас с тобой грандиозные планы?
— Конечно… — Голос Ольги сорвался. — Макс, возвращайся быстрей. Пожалуйста…
— Я тебе привезу много подарков! Настоящих, африканских. Хочешь?
— Нет, — Ольга громко шмыгнула носом, прямо в трубку, не в силах сдерживать слезы. — Сам приезжай. Без всяких подарков.
— Ну, Оленок… — Макс, видно, почувствовал эти ее слезы и тоже расстроился. — Ты же мне обещала…
— Макс… — Девушка взяла себя в руки. — Прости. Не переживай за меня. Это я так… Сейчас высплюсь, утром пойду на море. Просто… Просто я очень тебя люблю…
— Девочка моя… — Голос Барта тоже сорвался и повлажнел. — Помни, ничего дороже тебя в моей жизни нет. Ты — моя награда, мой талисман. Я люблю каждую твою ресничку, каждый вздох. Ты — мой воздух, мой свет…
— Макс, перестань, — всхлипнула Ольга, — я сейчас разревусь…
— Ну? — Барт ласково засмеялся. — Моя самая храбрая в мире девочка — и разревется? Не сметь! — шутливо прикрикнул он. — Вытри глаза и улыбнись. Ну?
— Улыбаюсь…
— Умница! Целую тебя, моя родная. Сейчас понесусь в другой аэропорт, попытаюсь улететь в Бамако. Ночью тревожить тебя не буду, спи, а позвоню уже из Мали, ладно?
— Ладно, — покорно согласилась девушка. — Буду ждать. Целую тебя и очень люблю.
