Незнакомец упал навзничь и снова завизжал своим душераздирающим нечеловеческим визгом.
– Вот именно, – непонятно кому сказал Киреев, встал, огляделся вокруг, подобрал с земли кусок арматуры и снова присел на корточки рядом с незнакомцем, который тут же схватил его за руку.
– Как больно, Алекс! – уже почти нормальным голосом проговорил он. – Если б ты знал… Четвертый раз, Алекс, четвертый раз…
– И последний, – сказал Киреев и с размаху вонзил пруток арматуры лежащему в глаз, пригвоздив его голову к земле.
Какое-то время Киреев продолжал сидеть над убитым, потом решительно встал и развернулся.
– Избавьтесь от тела, – кинул он оперативникам и двинулся назад к пролому в заборе, – пошли отсюда. И посмотрите, что там с нашим полковником…
– Стой, – остановил его Суворов, – ты так и не ответил мне. Кто это?
Киреев остановился, повернул голову к Суворову и ответил:
– Это педик, я же сказал. Он прилепился ко мне еще в «Сибнефти», таскался за мной везде, преследовал… Он помешанный, Данила. Вбил себе в голову всякие безумные идеи, в том числе и то, что влюблен в меня. Я думал, что избавился от него…
– Почему он знает о нас?
– Видимо, следил…
– Следил?! – лицо Суворова налилось краской. – Как это «следил», так растак?! Как он мог вычислить нас? Ты понимаешь, о чем говоришь?
– Данила, никого он не вычислял, он просто следил за мной. Он маньяк, а маньяки могут многое. Ты видел, какой он сильный во время припадка?
– Ты должен был рассказать обо всем нам.
– Я думал, что избавился от него, я же сказал. Я получил информацию, что он попал под поезд. Но оказалось, что он выжил… Теперь вот все кончено.
– А что это ты там говорил про сбой, изгоя и прочее? – подал голос Струев.
– А кто он по-твоему? – откликнулся Киреев.
– А как ты его назвал?
– До. Джон До. У него была в компании такая кличка.
Подошел Жук, потирая буквально на глазах растущую на лбу шишку.
– Ты как, Петрович? – спросил его Суворов.
– Нормально, – ответил тот, – я же военный, у нас лбы медные. Слушайте, а где Слава?
Все стали оглядываться, Синий даже выглянул в пролом в заборе. Петрова нигде не было.
– Вот черт! – ругнулся Суворов. – С этим-то что?
– Избавьтесь от тела, – повторил свое распоряжение оперативникам Киреев, – не забудьте протереть арматурину и влить в этого кренделя побольше водки. И передайте по связи, что мы потеряли Петрова.
– Петров на аллее, – почти сразу откликнулся один из оперативников, держа палец на кнопке коммуникатора.
– Мать растак, – пробурчал Суворов и, оттолкнув Синего, первым полез в пролом в заборе. За ним потянулись остальные.
Петров, вяло пошатываясь, брел по аллее к выходу изпарка. Он почти поравнялся с милицейским патрулем, который глядел на него, явно прикидывая, задерживать его или не заморочиваться. К Петрову вовремя подскочила оперативница, взяла его под руку и стала громко нести какую-то чушь про «поедем домой» и про «последний стакан был лишним». Милиционеры переглянулись и двинулись дальше. Все вместе собрались уже за воротами парка, у входа на мост через Москву-реку.
– Что с тобой случилось, Слава? – спросил Струев.
– Голова закружилась, – заплетающимся языком проговорил Петров, – я, по-моему, даже упал. То ли пить не надо было, то ли солнечный удар…
– Где вы все были?! – строго спросил у оперативников Киреев.
– Кто где, Александр Юрьевич, – ответил старший прикрытия, – кто-то отвлекал, кто-то с вами пошел…
– А кто-то ворон считал, – оборвал оперативника Киреев, – получите еще у меня, разгильдяи! Все, расходимся и разъезжаемся. На сегодня более чем хватит. Иван, возьми Славу с собой в убежище, пусть его врач посмотрит.
– Сам как-нибудь догадаюсь, – отозвался Струев и вдруг лукаво прищурился, – слушай, Саша, а ведь ты у нас красавец, даже педерастам нравишься!..
– Доцент! – одернул Струева Суворов.
– А что я такого сказал? – спросил Струев. – Это я так, может быть, просто из зависти. Я вон даже женщинам не нравлюсь…
– Мне ты тоже не нравишься, – сквозь зубы проговорил Киреев.
– Это тебе придется перетерпеть, – отозвался Струев.
– Хватит! – оборвал пикировку Суворов. – И так настроение испоганили. Все, уходим. Праздник кончился, настали суровые будни.
В убежище врач поставит Петрову диагноз микроинсульт и спишет на него странную выборочную амнезию. Петров будет серьезно болеть еще полгода, порываясь работать, но все время страдая от временных провалов в памяти. Он окончательно оклемается в ноябре, так же неожиданно, как заболел, именно в тот момент, когда особенно будет нужен: когда все дело повиснет на волоске.
* * *
Южный Таджикистан. 10 км к востоку от г. Дусти.
Вторник, 6 апреля 2010 г. 8:02.
Пыльная дорога словно высасывала силы и, как ядовитая змея, грозила смертью каждым свои изгибом. Несмотря на близость Амударьи, дышать было практически нечем. Но сходить с дороги в обманчиво привлекательную и еще сочную в это время года траву было бы еще большим безумием. Будь на месте полувзвода «детей» обычные люди, даже хорошо физически подготовленные, они давно бы уже упали в желто-серую взвесь дорожной пыли и задохнулись. Лейтенант, командующий полувзводом, десять раз пожалел, что решил срезать путь, а не идти с места выполнения миссии по шоссе Пяндж-Дусти-Курган-Тюбе. Там был шанс остановить машину и уже давно оказаться в Дусти. Несмотря на это, настроение у лейтенанта было хорошее: вверенное ему подразделение выполнило задание, отделавшись двумя легкоранеными, которые уверенно шли вместе со всеми. Они сровняли с землей хорошо подготовленную военную базу на афганской территории, уничтожили почти две сотни солдат противника и несчетное количество взрывчатки и стрелкового оружия, которые уже через неделю могли оказаться в любой точке России, без происшествий форсировали Амударью, доложили о выполнении задания и главное: все они были живы. На то они и «дети», чтобы на них возлагали самые трудные миссии, чтобы они могли выжить в самых трудных и невероятных условиях, чтобы появление даже десятка солдат в русской униформе вызывало панику в любой точке Евразии. Скоро, очень скоро, во всяком случае, так обещали на политинформациях, заработает вдоль южных границ России, присоединившихся к ней и еще раздумывающих азиатских государств оборонная автоматика, и тогда только самоубийца захочет попробовать подобраться к России с юга. А пока оборонными автоматами были они, специально выращенные и воспитанные бойцы, которых на Западе очень часто называли «машинами Петровича» с дурацким англо-саксонским ударением на первый слог второго слова. Спецбойцов продолжали называть так, хотя Петр Петрович Жук уже давно оставил проект «Дети» и командовал экспедиционным корпусом. Поговаривали, что три полка «детей» скоро расформируют и откомандируют личный состав по различным боевым частям, но мало ли что поговаривают – когда до солдат и офицеров доведут приказ, тогда это будет фактом, а пока «дети» действовали только вместе и только самостоятельно. Вот и сейчас семнадцать живых и смертельно усталых спецбойцов двигались по направлению к Дусти, к месту сбора. Задание было выполнено, и казалось, что осталось преодолеть только себя и десять километров изматывающего пути.
