— Мы не виделись с Рождества, — сказал он.
— Сочувствую, сочувствую, голубчик, — согласился Вревский.
Он вынул из кармана ключ — знакомый ключ — и открыл дверь. В доме пахло чем-то чужим. Но определить запах Андрей не смог. Двери на кухню и в его комнату были раскрыты.
Они поднялись на второй этаж. На площадке перед дверями мелом было грубо нарисовано очертание человеческой фигуры.
— Не наступите, — сказал Вревский.
— Что это?
— Здесь была найдена госпожа Браницкая.
— Кто?
— Глафира Станиславовна.
Андрей, к стыду своему, понял, что никогда не знал фамилии Глаши. Госпожа Браницкая. Известная фамилия. Слишком известная для служанки.
— Это часть нового метода следствия, — сообщил Вревский самодовольно. — Будучи на стажировке в Париже, я провел полгода в Сюртэ. Это вам что-нибудь говорит?
Он толкнул дверь в кабинет.
— Мы исследуем сейчас отпечатки пальцев, — сообщил он. — Они у людей сугубо индивидуальны. Если сверить отпечаток пальцев с имеющимся в картотеке, можно безошибочно определить его владельца.
— И вы сверили? — спросил Андрей.
— Пока мы отправили их в Петербург. К сожалению, в Симферополе картотеки пока нет.
Кабинет Сергея Серафимовича, всегда столь чистый, аккуратный, выверенный, был гадко осквернен. Стулья опрокинуты, стол отъехал в сторону, книжный шкаф раскрыт, и несколько книг валяются на полу. Ковер наполовину закатан, и в полу видна черная квадратная дыра. Ближе к двери — темные пятна.
— Это кровь? — спросил Андрей.
— Да. И предположительно, кровь вашего отчима. Здесь происходила борьба. И если вы соизволите наклониться, вы увидите порезы на ковре. Порезы сделаны острым оружием, вернее всего, кинжалом при нанесении ран неизвестному лицу. Опять же мы с вами можем предполагать, кто был этим лицом.
Запах в кабинете, окна в котором были закрыты, был еще более чужим и тошнотворным. Андрею захотелось уйти, и он, видно, сделал непроизвольное движение, потому что Вревский остановил его.
— Нет, голубчик, потерпите, — сказал он. — Нужно кое-что выяснить. Посмотрите внимательно вокруг — может, вы обнаружите еще какую-нибудь пропажу. Что-нибудь важное, существенное или даже мелочь… Смотрите!
Андрей стал покорно смотреть, и, как только взгляд его упал на портрет, он вспомнил, что за ним — сейф. Он чуть было не сказал об этом Вревскому, но спохватился — а почему он, в сущности, должен рассказывать Вревскому? Отчим наверняка не хотел этого.
— Так что же? Вы вспомнили, признайтесь, вы вспомнили? Что?
Вревский покачивался перед Андреем, будто гипнотизировал его. Он понял: Андрей что-то скрывает, и злился на себя за то, что упустил то мгновение, когда Андрей готов был признаться.
— Хорошо, — сказал Вревский устало, так и не перехватив взгляда Андрея. — Вы же заинтересованы, черт возьми, в том, чтобы помочь следствию! Или вы заодно с убийцами?
— Почему с убийцами?
— Да потому что и младенцу ясно, что его тело унесли и закопали или сбросили в море.
Вревский отошел к окну. Что-то за окном его заинтересовало, Андрей пошел вокруг стола, зная, что в любой момент Вревский может обернуться. Ящики письменного стола были закрыты. Но это не означало, что туда никто не заглядывал.
Вревский обернулся от окна и спросил:
— Какие у вас отношения с Ахметом Керимовым?
— Я учился с ним в гимназии, в одном классе.
— В гимназии? Он учился в гимназии?
Андрей не поверил Вревскому, что тот об этом не знает. Вревский только хотел показать своими словами, что не считает Ахмета достойным учиться в гимназии.
— И неплохо учился, — сказал Андрей.
— Допускаю. Кстати, я попал в Ялту по делу, связанному с замыслами вашего друга. Личность подозрительная.
— Он оказал мне любезность. Иначе бы мне не добраться до Ялты так быстро.
— А, у него авто, — сказал Вревский. — И вы знаете, сколько стоит такая машина?
— Нет, не знаю.
— Ни у его отца, ни у нас с вами никогда не будет возможности честно заработать такие деньги. Вам не приходило в голову, что эта машина куплена на нечестные деньги?
— Я об этом не думал. Мне было не до этого.
— Хорошо, хорошо, оставим этот разговор. Вы будете в гостинице «Россия»?
— Да.
— Попрошу вас никуда не уезжать. Вы мне понадобитесь.
— Я специально приехал…
— Ладно, голубчик. А я так рассчитывал, что вы будете сотрудничать со следствием!
— Я сотрудничаю.
— Я вас провожу вниз.
Вревский вывел Андрея из дома. Андрей увидел, что перед калиткой стоит мотор Ахмета. Ахмет сидел за рулем. При виде Андрея он нажал на клаксон.
— Вот почему вы заговорили о Керимове, — сказал Андрей.
— Разумеется. Увидел и заговорил.
— Вы мне скажете, когда я смогу увидеть Глашу?
— Разумеется. Завтра утром в десять я жду вас у себя. В здании городского суда. Спросите меня. Больше вам нечего сказать?
— Я только хотел сказать, что вчера ночью меня преследовал какой-то человек.
— Как так преследовал? — Вревский казался удивленным.
— Он шел за мной по улице.
— Это не мой человек, — сказал Вревский. — Я узнал о вашем приезде только сегодня утром. Как он выглядел?
— Молодой, в пиджаке…
— Вы бы его узнали?
— Не уверен.
— Будьте осторожны. Мне бы не хотелось лишиться такого полезного свидетеля. Хотите, я поставлю охрану у гостиницы? Или у дома вашей прекрасной дамы? — Вревский улыбнулся.
— До свидания, — сказал Андрей. Они формально поклонились друг другу.
Ахмет открыл дверцу машины навстречу Андрею.
— Садись, — сказал он, — карета подана.
Мотор заработал, и машина сразу начала разворачиваться.
— А я этого Вревского знаю, — сказал Ахмет. — Он меня не любит. Поэтому я его в машину не позвал. Пускай прогуляется пешком.
Андрей обернулся. Вревский стоял, широко расставив ноги, руки в карманах, — смотрел вслед. Он все понимал.
— Спасибо, что ты приехал. Он меня измучил.
— Он думает, что ты из Москвы на аэроплане прилетел, чтобы завладеть сокровищами отчима. А я твой сообщник. Куда поедем?
— Выезжай на набережную, потом я покажу.
Андрею почему-то и в голову не приходило сомневаться в правильности того, что Ахмет возит его по Крыму. Да и Ахмет ничем не показывал, что он — благодетель.
