Он доел мороженое, встал, сыто отрыгнул и огляделся, оценивая обстановку. «Демаркационная» линия осталась, стороны ели каждая на своей территории, между ними было свободное пространство, нейтральная полоса. Что ж, неплохо, можно успеть среагировать, если айраки решат внезапно напасть.
Сержант осмотрел потенциального врага, заканчивающего трапезу. Это явно были не воины — обычные крестьяне в потертых, иногда рваных халатах, некоторые в широких рубахах и штанах с матерчатыми поясами, видавших виды тюрбанах, войлочных шапках или ловко завязанных головных платках. На ногах грубые башмаки без задников, что-то похожее на кожаные лапти, у некоторых просто толстые вязаные носки… Нищета… Как они не запарятся в этом толстом старье… Крестьяне? Зачем тогда им оружие, если крестьяне?
Острый взгляд сержанта внимательно осмотрел древнее, будто извлеченное из музейных запасников, оружие. Старое и изрядно пользованное. Грубые пики со ржавыми остриями, ножи, напоминающие кухонные, дубинки с шипами и без, тяжелые железные шары, прикованные цепью к длинной деревянной рукоятке… И держали все это по-крестьянски — как держат серпы, косы, мотыги или цепы. Многие положили непривычные орудия смерти на землю, да и остальные старались прятать их, как бы стесняясь…
«Маскируются, сволочи!» — подумал Санчес.
Некоторые из айраков попробовали шоколад, но он им, видно, не понравился.
«Осторожные. Не то что наши дураки».
Санчес посмотрел на Крейча, приканчивающего вторую добавку, и его чуть не стошнило. Ни дать ни взять, — свинья у кормушки.
Он неторопливо прошел вдоль линии, которую занимал взвод. В отличие от офицеров, он не переставал считать ее линией обороны. Еще недавно она имела четкий рисунок и была похожа на натянутый лук, а сейчас скомкалась, как лопнувшая тетива, поскольку солдаты были заняты исключительно жратвой.
— Перекусите, не бойтесь, сержант! — подал голос Палман, устроившийся со своими танкистами прямо на земле.
— Спасибо, сэр. Я сыт, сэр, — ответил Санчес. — Паек морской пехоты самый калорийный в вооруженных силах, сэр!
Он дошел до наполовину опустевшего котла, рядом с которым стоял старик в черном халате, вооруженный деревянной лопаткой. Несколько морпехов подходили к нему за добавкой, и старик, оскалив порченые зубы, ловко наполнял им пластиковые миски. Правда, сейчас все уже насытились… если не считать Крейча, наверное. Но старик не уходил, потому что Прикквистер сидел рядом и пытался объясняться с ним при помощи жестов.
Санчес хмыкнул и подошел, встав между стариком и Приком.
— Матрос Прикквистер, проверьте целостность вверенного вам боекомплекта, — бросил он.
Прикквистер вскочил:
— Есть, сэр!
Но Санчес уже отвернулся от него и встал лицом к старику. Он просто стоял и смотрел, внимательно изучая забитые грязью морщины на его лбу и щеках, грязную льняную повязку на бритой голове, зернышки риса, застрявшие в жидкой бороденке. Старик застыл, не шевелясь, лицо его сморщилось, глаза начали слезиться и часто моргать.
— Забирай свой поганый котел, айрак, и вали отсюда, — тихо приказал Санчес.
Старик понял. Он наклонился, схватил котел за ручку и, кряхтя, потащил его на свою сторону. Санчес с усмешкой оглянулся на Прикквистера.
— Видишь, матрос — не надо сюсюкать. И тогда они все прекрасно понимают!
Он пошел дальше, попутно зацепив ногой миску, над которой трудился Крейч, и присел возле Гроха. Тот чистил ногти с помощью зубочистки, время от времени вытирая ее о штанину.
— А вы почему не воздадите должное местной кухне? — светским тоном поинтересовался Санчес.
— Я не ем жирную пищу, — сказал Грох. — Хотя мои коллеги это делают.
Он кивнул в сторону. Действительно, китаец и австралиец уплетали плов за обе щеки. Только первый выковыривал из риса мясо и откладывал его, а второй лопал все подряд.
— А не боятся отравиться? — ехидно спросил Санчес.
Грох покачал головой.
— Там нет вредных веществ. Чжоу проверил.
— Вот как? — насторожился сержант. — Это, каким же образом?
— У него есть тесты на все известные яды и химический анализатор.
— Вот как…
Санчес тут же потерял интерес к теме. Он высоко сложил ноги по-турецки, положил голову на руки и смотрел на айраков, которые с каким-то скотским терпением продолжали толпиться здесь, будто с минуты на минуту перед ними начнут разыгрывать представление. Ему даже стало смешно. Он служил в пехоте пятый год, помнил наизусть все учебные базы в Техасе и Калифорнии, каждую щербинку на плацу, каждый скол краски на флагштоке, запах бесполезного пота и гул офицерских вечеринок, и этот жуткий страх, что тебе суждено вечно играть в учебную «войнушку», стрелять по фанерным мишеням и наливаться пивом, пока мир катится в пропасть и кучка бородатых фанатиков прет во все дыры твою страну…
Так же хорошо Санчес помнил и торжественное построение утром 26 октября 2002-го, когда бригадный генерал Монахью объявил о принятии конгрессом разрешительной резолюции о ведении боевых действий в Ираке и скорой переброске в район Персидского залива.
«Наконец-то!» — подумал он тогда. Но потом были еще пять месяцев ожидания, период позорной нерешительности, бесконечных совещаний и переговоров, выяснений отношений между ветвями власти… И массовых протестов, да! Что там говорить про остальной мир, когда сама Америка оказалась разбитой на две части, как старый унитаз. Мать писала ему, что рассорилась с Мелтонами, их соседями и старинными приятелями, потому что мелтоновская дочка Кэрол — красивая девчонка, Санчесу она здорово нравилась когда-то, — обозвала Буша ублюдком, а ее папаша даже бровью не повел.
Предки Мелтонов приехали в Америку еще в конце 17 века, там были герои Гражданской и обеих мировой войн и хренова куча каких-то деятелей, и все они кончали Гарвард, а двоюродный брат Мелтона-старшего заседает в правлении «Саут Юнайтед Банка»… Да, люди с положением, что и говорить. К тому же Мелтоны сделали немало доброго его семье еще в те лихие годы, когда папаша Санчеса сдавал экзамен на американское гражданство: поддерживали их и советом, и деньгами, и связями своими — а как же, они ведь прогрессивные америкосы с годовым доходом в двести тысяч, они протягивают руку помощи несчастным мексиканским иммигрантам, и до чего красиво и элегантно это у них получается! Они хорошие люди, эти Мелтоны, но, видимо, за триста лет здорово обожрались индейками, сосисками и гамбургерами, да. Вот и Буш им уже не по нраву, слишком много в нем калорий и холестерина, а хочется чего-нибудь диетического-экзотического, типа обезжиренного сенатора-демократа Джона Керри…
Ладно, ладно. Мать здорово на них разозлилась, это и понятно. Санчесы, как и большинство иммигрантов, всегда голосовали за республиканцев, за «ястребов», за Великую Америку, в конце концов, именно они и были настоящими патриотами США, куда более преданными, чем стопроцентные америкосы типа Мелтонов. И это уже давно никого не удивляет. Но одно дело наблюдать за этим в мирное время, где-нибудь на пикничке, когда после четвертой банки пива мужики начинают ненавязчиво выяснять, за кого ты отдал свой голос на последних выборах. И другое дело — война…
