От удара по столу подпрыгнуло блюдо и кофейник, крупинки рассыпались по мозаике столешницы. Кирилл вцепился в черенок вилки. Невинная вещичка почему-то вызвала в душе караванщика бурю эмоций.
– Собака! – с бешенством проорал Саид.
Он перегнулся через стол и потянулся к поясу, схватился за рукоять то ли кинжала, то ли короткой сабли. Одновременно с мест рванули его подельники, что-то со звоном грохнулось на пол и покатилось по каменным плитам.
Кирилл вскочил с дивана, с силой врезал противнику кулаком по затылку, так, что тот впечатался багровой, мокрой от пота физиономией в кучу крупы с жареными овощами, добавил сверху тяжелым кофейником и схватил рюкзак. Саид удивленно мычал и отплевывался, мотал облитой кофе башкой, его шайка чуть сбавила ход, но быстро опомнилась и рванула на выручку соплеменнику, один даже успел обойти коварного иностранца со спины. Кирилл запрыгнул на диван, размахнулся и врезал рюкзаком по лбу кривоногому жирному коротышке, спрыгнул на пол, ткнул врагу в плечо вилкой и под общий рев вылетел во двор. За спиной слышались ругань, топот ног, Саид уже, наверное, пришел в себя и жаждет сатисфакции. А также хозяин заведения, не получивший по счету. Не сам, конечно, а его молодые и быстроногие помощники с крепкими кулаками. И встречи со всеми следовало как-то избежать.
Кирилл промчался мимо фонтана, оглянулся на бегу: так и есть, погоню уже успели организовать, и возглавлял ее именно Саид. За ним бежал кто-то из слуг, следом – два караванщика. Третий, по ходу, не перенес контакта с вилкой и из игры выбыл в самом ее начале. Кирилл бросился прочь, налетел на что-то огромное и теплое, шарахнулся назад, оглянулся и заметался по сторонам. Впереди – потревоженный верблюд, справа – загон для овец, слева – стена, позади – толпа разъяренных мужиков, выбор невелик.
– Уйди, скотина!
Кирилл потянул верблюда за веревку на шее, но животное даже не шелохнулось, оно лишь неторопливо поворачивало голову и делало подозрительные движения губами.
– Сволочь!
Кирилл согнулся, пролез под брюхом неповоротливой скотины, добежал до лестницы и взлетел по ней на второй этаж, помчался по крытой галерее, перемахивая через тюки и корзины. Похоже, что постояльцы не доверяли местной «камере хранения» и складывать свой товар предпочитали рядом с «номерами». Кирилл на бегу толкнул в грудь выскочившего из-за полосатых груд охранника, тот хрюкнул и повалился навзничь на каменный пол. Кирилл вскочил на преграду и оглянулся. Парочка вооруженных длинными ножами свежеприбывших караванщиков сокращала разрыв очень быстро, даже слишком.
Еще один завал, еще, Кирилл пнул приоткрывшуюся створку двери, не давая любопытному постояльцу высунуть нос и посмотреть, что там происходит снаружи. А преследователи не отставали, Кирилл уже видел перед собой гладкую торцевую стену коридора, притормозил и завертел головой вправо-влево. Путь отсюда был только один, Кирилл кинулся к кованым перилам, подобрал полы плаща и спрыгнул на выступ из сырцовых кирпичей, тянущийся вдоль стены. И, как мог быстро, шаг за шагом, боком, глядя прямо перед собой и ногой нащупывая опору, двинулся вдоль стены к единственному выходу – второй лестнице, чьи ступени вели прямо к воротам. Но таким умным оказался не он один, ему наперерез уже бежали слуги, у второй лестницы поджидала засада. Кирилл остановился, оглянулся назад.
Преследователи уже близко, и выражение их физиономий не предвещало в ближайшем будущем ничего хорошего. Кирилл отвернулся, пробежал еще немного вперед и спрыгнул вниз, на козырек-навес из толстой, выцветшей на солнце ткани, перекатился, как по батуту, бросил рюкзак на плиты двора, сам приземлился рядом. Он осмотрелся: от форы не осталось и следа. Те, кто преследовал его на галерее, безнадежно отстали, но слуги опомнились и бежали навстречу прыткому иностранцу.
Кирилл подхватил рюкзак, перемахнул через высоченные, накрытые толстой тканью корзины, едва не свалился на мирно жующего сено ишака, но успел изменить курс. Обогнул почуявшую неладное скотину и бросился к загону, пинком поднял запиравшую воротца щеколду. Створки распахнулись, и самые сообразительные бараны ринулись на волю, к фонтану, на шум и плеск воды. Кирилл еле удержался на ногах, ухватился за столбик ограды, чтобы не упасть, пнул неповоротливую овцу под толстый хвост, придав ей нужную скорость и направление движения. Стадо с блеянием понеслось к воде и разбросанному под навесом сену. Вскочил и заорал дурным голосом ишак, заржали лошади, треснуло дерево коновязи. Слуги метались по двору, пытаясь загнать разбежавшихся овец обратно, одной лошади удалось оборвать привязь, и она носилась по двору, распугивая и без того обезумевшую скотину. Саид с подельниками топтался на месте, орал что-то неразборчиво и потрясал неприятно блестевшим на ярком солнце изогнутым кинжалом. В черной бороде и кудрях абрека виднелись белые крупинки кускуса.
– В гробу я твои ворота видел! – проорал Кирилл, швырнул вилку в рюкзак, закинул его себе за спину и, не оглядываясь, рванул к улице.
Разминулся на бегу со взмыленной замученной сивой лошадью, подобрал полы длинного плаща и помчался вниз по улице, бесцеремонно расталкивая людей. В спину ему орали, но Кирилл не останавливался, в голове крутилась только одна мысль: «Не успел».
Секрет приготовления необыкновенного кускуса так и останется секретом, а кадры, которые он успел снять до появления пьяного караванщика, своим видом будут терзать вкусовые рецепторы еще очень долго, если не всю оставшуюся жизнь. Чтобы повторить такое, нужна точная рецептура и полный перечень ингредиентов, а чтобы получить их, придется возвращаться… «Говорили тебе: возьми оружие! – напомнил себе Кирилл слова Сколковского консультанта. – А ты: обойдусь, зачем мне целый килограмм перевеса! Вот и обошелся…» Он обернулся на бегу, сбросил скорость и перешел на шаг. Все, можно выдохнуть, в этом переплетении кривых улиц его никто не найдет. Надо сообразить, где он сейчас находится, и огородами, обходными путями вернуться назад, к базару, закупить специй…
Кирилл остановился у закрытой по случаю полуденного зноя лавки, скинул с плеч рюкзак, нашел карту города, развернул ее. Толку-то, здесь отмечен только дворец и ворота города, будь они неладны, надо найти какой-нибудь заметный ориентир и стартовать уже от него. Он бросил распечатку в рюкзак, вытер рукавом мокрое от пота лицо, посмотрел по сторонам и почувствовал запах свежести и рыбы. Кирилл пересек пустую улицу, спрятался в тень и быстро, почти бегом ринулся вниз по раскаленным камням, свернул направо, снова вперед, еще один поворот, дальше бегом вдоль аллеи из кустарника вниз, и вот он, берег Тигра.
По потрескавшейся глине Кирилл сбежал к воде, прошел немного вдоль кромки и остановился под огромной развесистой пальмой. Хорошо как, свежо и тихо, не слышно ни криков, ни грохота, только плещется в песчаный берег ленивая мутно-зеленого цвета волна и над рекой проносятся похожие на небольших цапель птицы.
Кирилл подобрался к воде, присел на корточки и опустил руки в воду: «Тепленькая. И, кажется, чистая» Он закатал рукава по локоть, зачерпнул в горсть воды и умылся. Жара сразу отступила, ветви пальмы над головой шуршали под прохладным ветром с реки, цапля спикировала на воду и взлетела вверх с рыбешкой в длинном клюве. Кирилл обернулся на голоса людей: по склону шли несколько человек. Двое волокли корзины, доверху наполненные рыбой, а один – он шел последним – согнувшись, нес на себе огромную рыбину, что-то вроде сазана или карпа, рыбий хвост тащился по земле. «Ничего себе! – Кирилл вскочил на ноги и попятился от реки. – Вот это рыбка! А если там крокодилы водятся? Голодные!» Но на поверхности воды ничего подозрительного он не заметил, только рябь, поднятую сильным ветром, стебли тростника и пару уток. За спиной снова послышались голоса – это прошла еще одна вереница рыбаков с полными корзинами живой рыбы. Кирилл посмотрел им вслед, неохотно вышел из густой тени под пальмой и потопал по песку вдоль берега реки на запах костра. За густыми зарослями тростника обнаружилась небольшая отмель, и костров на ней, как оказалось вблизи, было три. Огонь на полуденном солнце был незаметен, и колышки с нанизанной на них рыбой окружали груду хвороста и парочку коряг. Рядом суетились люди в набедренных повязках, поправляли странные конструкции, напоминавшие раскрытые книги. «Это же мазгуф! Вот никогда бы не подумал, что его готовили уже во времена халифов!» – Он закинул за спину рюкзак и направился к кострам.
