…Никогда не ложись спать на краю кровати. Ибо чревата сия позиция тем, что Волку не составит особого труда ухватить тебя за бок и уволочь в лес, дабы пленить там.
Но если негоднику все-таки удалось забрать тебя – не робей, борись. Постарайся изловчиться и прикрыть ладонями зверю глаза. Он удивится и растеряется, хватка ослабнет, и ты сможешь вырваться.
Тут же крепко бери хищника за язык и веди в зоопарк. Там его посадят в прочную клетку и вкусно накормят.
Если же вышеописанный прием не удался и затея потерпела крах, все равно не отчаивайся!
Волк принесет тебя в укромное логово, обычно расположенное под кустом ракиты. Там зверь предоставит тебе целую кучу времени для молитвы.
И если у Бога не будет каких-то важных дел, он тебе обязательно поможет!
А. Македонский. Наставления Фехтовальщику
Часть первая
ЦАРСКИЙ СЕКРЕТ
Глава первая
Самоубийство тещи
Теща застрелилась. Сделала это Капитолина Карловна в своем стиле, то есть самым беспардонным образом. Взяла без спросу мой фамильный обрез, пришлепала в гостиную, уселась в мое любимое кресло, запихала дуло в рот. И – надавила оба спусковых крючка. Затылок вдребезги.
Все?
Нет, господа, конечно, нет. Поэтому – постепенно, по порядку. С подробностями. Иначе будет неучтиво. Теща все-таки.
Итак, я – в двухнедельном профсоюзном отпуске. Первый день. Представляете? Выспался как человек. Даже чересчур, если честно. Никогда так здорово не спал.
Любимая жена – на службе, дочь-красавица – в летнем лагере. Тещи не видно.
…Неспешно делаю настоящий крепкий кофе. Неторопливо достаю сигаретку. Блаженствую, предвкушая первый глоток и первую затяжку… Чуть не мурлычу. Мирные мысли беспечно причесываю… Захожу в гостиную, и… Еханый бабай!
Там – она.
Теща.
В кресле.
Во всей огнестрельной красе.
Обрез валяется на полу.
А кляксы мясного ералаша гармонично дополняют интерьер.
И дымка сизая витает. И мухи пляшут на крови.
Амба, полагаю. Приехали. Чей-то поезд дальше не идет.
– Доброе утро, Капитолина Карловна, это, ведь, кажись, ваш поезд дальше не идет?
– Доброе утро, Вони. Да, это мой поезд дальше не идет.
– Они просят освободить вагоны, сдать белье. И чтобы ни одной наволочки не пропало – ни-ни! Иначе – оштрафуют и в угол поставят.
– Спасибо за напоминание, Бони, но я уже все освободила и сдала. Претензий ни у кого нет. Видишь – я совсем мертвая.
– Трудно не заметить.
– Вот так вот, Бони.
– Вот так вот, Капитолина Карловна. Ну, прощайте?..
– До встречи, до встречи, драгоценный Бони.
– Я тоже вас люблю, Капитолина Карловна.
– Знаю, Бони, знаю…
Восстановлению и ремонту сие не подлежит: ибо серебряной картечью да прямо в рот – это навсегда. Даже если ты не вурдалак.
Откуда и на кой серебряная картечь, спросите? Об этой печали ниже.
Итак, вдохновленный видом полуобезглавленной тещи, я сделал-таки первый глоток кофе и первую затяжку – ни вкуса, ни запаха. Прижавшись к стене, опустился на пол, размышляя, что же теперь будет. Понял – ничего хорошего. Еще немного подумал и понял, что прав.
Опустив сигарету прямо в кофе, поднялся и шагнул в гостиную. Еще раз бросил взгляд на Капитолину Карловну. Вздохнул. Отвернулся: Еще раз увидел ее мозги на стене. И еще раз вздохнул. Закрыл глаза. Отхлебнул кофе – чуть не подавился раскисшим окурком. Откашливаясь и отплевываясь, неторопливо прошагал наверх. Выплеснул окурочно-кофейный коктейль в поганое ведро.
Опять спустился в гостиную… Там все было на своих местах: труп, кровь, обрез, запах порохового дыма и неприятностей…
Так.
Теперь. Два звонка.
Первый – Марату. Пусто. На всех трубочках. Звоним секретарю… Оказывается, важное совещание. Запишите, передайте. Капитолина Карловна погибла… Я дома… Да, все… Бонифаций. Да, он поймет…
Второй звонок – в участок. Долго переспрашивали адрес, кто я, что я, где я… В конце концов признались, что, увы, все бригады на выезде, людей не хватает. Но все же утешили – пообещали, что кто-нибудь скоро обязательно приедет.
Не соврали. «Кто-нибудь» обязательно приехал. Славный парнишка лет восемнадцати.
– Небось, первый вызов?
– Нет. Второй.
– А. Ну тогда – пора.
– Что пора?
– Щас узнаешь…
Я пропустил его в гостиную.
…Юный полицай при виде открывшейся картины впал в транс и долго стоял, раскачиваясь, издавая что-то вроде «у-у-ух… ух-ху-ху-у!.. Уа!..»
Думается мне, что трансировал бы он беспредельно. Дело освободила любознательная мушка. Ей, видимо, наскучило слоняться по серому веществу доктора наук, и она не на шутку заинтересовалась прыщавым носиком стража правопорядка. Парнишка прибыл в сознание, встрепенулся, решил почесать носик. Насекомое испуганно взмыло. Стражонок придушенно глянул на меня.
И – сучок! – извлекает пистолет, снимает с предохранителя. Дергает затвор… Дрожащим фальцетом грозно: «Ну, и что здесь у вас?»
Это было в самую точку.
И я неприглядно, бессовестно поплыл.
– …У нас? У нас отпуск начался! Ой, кретин!.. Ты что, ослеп? Тут уже без тебя настреляли!
– Не грубите, я при исполнении!..
– …Я те щас так исполню!..
– Стоп. – Это приехал Марат.
– Оружие – на предохранитель, и – в кобуру.
– Есть, ваше высокоблагородие!
– Что «есть»?.. Предохранитель с другой стороны… Осмотрели? Где бригада?
– Еще нет.
– Чего нет?
– Бригады. А я вот…
– Ясно. Стой на месте.
Марат куда-то позвонил.
– Набережная, 45. Я тут. Только живо! Перчатки-то хоть взял с собой?
– Так точно, ваше высокоблагородие!..
– Пакет?
– Так точно, ваше высокоблагородие!
– Достань все. Дай мне. Пошел вон. Все что видел – забыть.
