– Я думала, что это лишь красивая легенда…
– Нет, Капитолина Карловна. Два великих князя, Арнольд и Даниил, действительно были похищены пиратами. Царь Вацлав тщательно скрывал столь безобразный факт. Все, что вам рассказывал Отто Фишер, – правда.
Более того, сейчас по всей Руси все только об этом и говорят. И Отто Фишер немало сделал для того, чтобы эта история широко разнеслась по стране. Он даже на ваших поминках ее поведал. На ведущих психиатров страны она произвела довольно сильное впечатление, не так ли, Бонифаций?
– Это точно.
– Мои агенты докладывают, – продолжал Марат, – что готовится серия передач по телевидению и радио, плюс публикации в газетах. Полным ходом идут съемки документально-художественного фильма «Великая потеря»…
Весь пиар посвящен исчезнувшим князьям. Акцент делается на то, что пропавшие князья имеют куда больше прав на царский престол, чем Герберт. Одновременно будет подхлестываться волна недовольства правлением Герберта. Иными словами, в самое ближайшее время начнется массированная пиар-кампания, предшествующая дворцовому перевороту.
Глава шестая
Фон-Ли в ударе
1
«Да, веселенький нынче выдался денек, – думал Соломон Фон-Ли, залезая в постель. – Вымотался, как зек на галерах».
Испугавшись совсем некстати выскочившей мысли о галерах, Фон-Ли троекратно постучал по деревянной спинке кровати и со вздохом повернулся к 13-летней воспитаннице.
– Будь так ласкова, сделай сегодня все сама, хорошо?
Воспитанница согласно тряхнула белокурыми волосами и ловко стянула с любимого директора трусы.
…А начался этот суматошный, но очень плодотворный денек в шесть утра с экстренного звонка секретаря-референта.
– Соломон Карпович, проводников нашли! Тех, что того бродяжку из поезда высадили! Которого потом ваш брат случайно в привокзальном кабачке убил.
– И где они?
– В приемной.
– Скоро буду.
Наконец-то вся эта дикая история с бродяжкой Фредериком Зюкиным прояснится! А то лежат в подвале непонятно зачем полтыщи выкраденных черепов. Идиотизм! Бессмысленный грабеж вкупе с необъяснимым самоубийством взбалмошной Капитолины Морозовой. Нет, старуху не было жалко, даже наоборот. Поделом ей, подлой стукачке…
Через сорок минут Соломон уже беседовал с неуловимыми проводниками. Они прекрасно помнили мерзкого бомжа. Бродяга незаметно проник в поезд. Вначале он прятался, закрывшись в туалете и заблокировав замок. Взломали дверь. Но заяц оказался сильным, вырвался. После ожесточенной погони гаденыш наглухо заперся в пустом президентском купе экстра-класса. Наглец сообщил, что желает покинуть вагон лишь на вокзале Великого Новгорода. Начальник поезда был вынужден согласиться. Не крушить же из-за этого засранца обшитую красным деревом дверь! Тем более что до Великого Новгорода оставалось всего ничего – часа три, не больше. Прибыли на вокзал. Самостоятельно идти непокорный заяц отказался. Его пришлось выносить на руках.
– Ужасно, ужасно вонючий тип! Мы потом два часа отмывались! – пожаловались Соломону проводники.
– Вы хорошо помните его лицо? Могли бы описать?
Проводники переглянулись, кивнули.
– Да.
Фон-Ли вместе с проводниками отправился в экспертный отдел, следить за составлением фоторобота. Через час портрет Фредерика Зюкина был готов.
– Здорово, как вылитый, – восхитились проводники. Соломон принялся внимательно рассматривать изображение. «Кого-то он мне напоминает… Кого же?» – озадачился Фон-Ли. Взяв портрет, двинулся к себе.
– А с ними что делать? – спросил секретарь.
– С кем?
– С проводниками.
– А. Ну, отдай детишкам, что ли, пусть в подвале с живыми телами потренируются.
Соломон поднялся к себе, сел за стол. И начал внимательно рассматривать физиономию таинственного бродяги. Взял карандаш, начал оживлять портрет полутенями, сглаживая компьютерные несуразности. На кого же он так похож?
– Вам звонок, Соломон Карпович, ваш брат, Виктор Захарович Дрынов, что-то срочно хочет сообщить.
Фон-Ли заинтересованно поднял брови. Странное совпадение.
– Соедини. Привет, Витюня. А я тут как раз портрет твоего покойничка разглядываю…
– В том-то и дело, Соломон, хана мне!
– Что такое?
– Не по телефону.
– Прислать машину?
– Ага. И поскорей. Я на работе, в кабаке.
Через полчаса Дрын вбежал в кабинет и молча устремился к бару. Схватил бутылку коньяка, налил полный фужер, залпом осушил. Руки его мелко дрожали, зубы громко стучали.
– Виктор, ты что, совсем съехал?
– Съедешь тут. Спасай меня, Соломоша!
– В чем дело? Сядь и расскажи спокойно! На тебя что, тамбовские наехали? Или чечены?
– Нет еще. Тут другое дело будет. – Дрын боязливо огляделся, наклонился поближе к Соломону. И наконец выдавил из себя заговорщицким шепотом: – Политическое.
– Подробно и без истерик, – скомандовал Фон-Ли.
– Сижу я, значит, в кабинете. Телевизор смотрю. А там передача про этих, про князей, в детстве украденных. Которых, значит, пираты… Сижу, значит, смотрю. И тут отцов ихних фотографии начали показывать. Которые утонули. Ну, отцы детей, которые…
– Я понял, понял, дальше давай.
– Вот я и говорю. Отец один ихний, этот… как его… Владимир! Точь-в-точь мой бродяжка! Я этот жуткий взгляд сразу вспомнил! Он же меня тогда чуть не зашиб пивной кружкой!
– И что?
– Как что?! Я великого князя замочил! Пропавшего ребенка! Он, наверное, специально в Великий Новгород приехал, чтобы Герберта спихнуть. Хана мне. Я же теперь цареубийца!
– Этого? – Соломон показал Дрыну портрет.
– У-у-ю! – взвился Дрын. – Этого самого! Откуда он у тебя?
– Проводники фоторобот составили. С того поезда, на котором князь приехал.
– Их ведь это… – Дрын придвинулся поближе к брату и зашептал: – Проводников убрать надо. Чтоб ни одна живая душа…
– Нет проблем, – ответил Соломон.
– И Зинку, мою официантку тоже кокнуть надо, – не унимался Дрын. – Она его обслуживала. Посетители его только мельком видели. Не должны опознать.
– Согласен! – весело ответил Соломон. – Уберем твою Зинку.
– А меня?
– Что тебя? – удивился Соломон.
– Меня… Убьешь?
– Это просьба или вопрос?
– Что?
