Все ли я сделал правильно? Не сболтнул ли чего лишнего? Устроили князя мои слова или нет?
Но самым поразительным было открытие, что Арнольд тоже владеет гипнозом. Почти всю беседу он пытался меня зомбировать. И техника введения в транс у него какая-то странная, нечеловеческая. Как у животного, наделенного разумом. Но я довольно успешно, и, кажется, незаметно, ему противостоял.
Я тихонько поставил недопитую бутылку на стол, аккуратно потушил сигарету, собираясь с духом. Если что не так, придется мочить его прямо здесь и немедленно. Жалко, что не успел потренироваться со вживленным обрезом. А вдруг не получится? Ладно, Бог не выдаст, свинья не съест.
– Я хочу слышать ваш ответ, господин Бонифаций, – наконец сказал Арнольд. – Согласны ли вы идти со мной, согласны ли стать моим подданным, стать моим верным соратником?
Я облегченно вздохнул, встал, скрестил за спиной пальцы и поклонился.
– Согласен, ваше высочество. Я иду с вами. Я буду вашим соратником.
Глава четвертая
Морской бой
1
Я постоял полчасика на палубе, любуясь полной луной и дыша свежим морским воздухом. Да, на Руси такой лампочки в ночном небе нет. Жалко. Красивая штуковина. Погода была, что называется, «летная»: дул хороший попутный ветер, барк уверенно рассекал волны. Качка почти не ощущалась. Ну и ладненько. Скоро Холм, а там и до Вольного города рукой подать.
Войдя в каюту, я разулся и молча бухнулся на кровать.
– Тут от великого князя ящик пива принесли, – раздался голос Ангелины. – Ты ему, видать, приглянулся.
– Ага. Я дал ему клятву верности. А он мне – ящик пива. Честная сделка. Ангелок, посмотри, нет ли там среди дисков Людвига ван Бетховена…
– Есть.
– А «Лунная соната» есть?
– Есть.
– Поставь, а?
– Сейчас.
Что-то негромко щелкнуло, и каюту залила лунная музыка.
Я обернулся. Ангелина, вытянув стройные ноги в ажурных чулочках, сидела в кресле. Пила княжеское пиво. На ней был коротенький полупрозрачный халатик. Под халатиком – тонкое полупрозрачное белье. Она олицетворяла собой беззаботную придворную жизнь, полную сладкой неги и чувственных наслаждений.
– Будь так добра, открой бутылочку, – попросил я. – И принеси, пожалуйста.
Ангелина вытащила из ящика бутылку, откупорила ее и, умопомрачительно покачивая бедрами, пошла ко мне. Одной рукой она сжимала свой бокал с пивом, другой – мою бутылку. Взобравшись на кровать, она, стараясь ничего не расплескать, смешно зашагала на коленях, путаясь в складках розового шелкового покрывала. Добралась. Не расплескала. Со смехом легла рядом.
– Держи свое пиво, рыцарь!
– А чего ты вдруг с бокалом? Помнится, обещала еще раз показать, как пьешь из горлышка.
– Я думала, ты имел в виду совсем другое горлышко…
Длинные пальчики начали расстегивать пуговицы на моей рубашке. Рука проникла внутрь, ноготочки плавно опустились сначала на мой живот, потом двинулись ниже…
– Мерзкая скотина!!! Что тут происходит, Бонифаций?! Кто эта шлюха?! Чем ты с ней занимаешься?! Подлец!!!
– О-о-й! – взвизгнула от неожиданности Ангелина и крепко впилась в меня острющими ногтями.
– А-а-й! – вскрикнул я от резкой боли и вскочил.
Прямо над нами, на кровати, стояла разъяренная Капитолина Карловна и свирепо потрясала кулаками. Привидение горело зловещим багровым светом и каким-то диковинным образом пульсировало, выбрасывая яркие снопы искр.
Вот тебе и секс на работе, Фехтовальщик!
2
– Ах ты, поганый кобель! Как не совестно? Дома жена ждет, ребенок плачет, а он тут с лахудрами кувыркается! – яростно искрила пульсирующая теща. – А ты что вылупилась, стерва? Своего мужика нет, так до других доматываешься?! Сука!
– Кто это?! – в ужасе спросила Ангелина.
– Это? – переспросил я. – Это тренер собаки Баскервилей. Моя теща. Капитолина Карловна. Прошу любить и жаловать!
– Так она же умерла… – прошептала Ангелина.
– Точно, – ответил я. – Было дело. Это, к счастью, ее привидение.
Ангелина, не отрываясь, смотрела на пульсирующую Капитолину Карловну. Девку трясло мелкой дрожью.
– Ух, я тебе! – замахнулось на Ангелину привидение, выдав огромный фонтан искр. Ангелина закатила глаза и потеряла сознание.
– Ты чего пульсируешь? – спросил я, вставая с постели. – И хватит искрить. Пожар еще устроишь.
– Кобель! Кобель бесстыжий!
Я подошел к зеркалу, принялся рассматривать исцарапанный живот. Он легонько кровоточил. Открыв бар, я взял бутылку водки и, намочив руку, протер царапины.
– Ш-ш-ш…
– Чего шипишь? – спросила теща.
– Щиплет.
– Жалко, что она тебе яйца не оторвала!
– Ты мне по делу нервы треплешь или так, от скуки заглянула на огонек? Тут везде камеры наблюдения, не пугай зря народ.
– Камеры я перво-наперво вырубила. И не стыдно тебе со шлюхой перед камерами ласкаться?!
– Это не шлюха, – размеренным тоном сказал я. – Это героическая разведчица. Агент Марата. Она в тылу врага жизнью каждый день рискует, а ты ее матом обложила!
– Точно Марата? – голос тещи потеплел.
– Точно. Сама у него спроси.
– А чего ты с ней в постели делал?
– Успокаивал. Ее подруга-лесбиянка вчера погибла при выполнении опасного задания.
– Так она лесбиянка?
– А ты думала, кто? Педик, что ли?
– Бедная девочка…
– То-то и оно. Жалко ее, страсть. А нам еще куча дел на Руси предстоит. Как она может нормально работать, если вся на нервах? Пришлось пожалеть, успокоить. А тут ты. Вся в искрах и багровом сиянии…
– Прости, Бонн, я же не со зла.
– Ты вон у нее прощения проси. Я-то что, я привык. Да! Мы так и не договорили. Ты по делу? – спросил я, закурив сигарету.
– По делу, Бонн, по делу.
– Что случилось?
– Смерть к вам идет.
– В смысле?
– К паруснику. Через час тут будет.
– Что еще за смерть?
– Этого я не знаю. Только почуяла беду – и сразу к тебе, чтобы остерегался.
– Ясно. Наверное, подарочек от Фон-Ли… Значит, так. Я сейчас к Арнольду. Предупрежу его. А ты здесь побудь. Как девушка очнется – помоги ей в себя прийти. Ты вообще как, надолго?
