- Ты... - Чарли схватил ее за запястья, - ...ты хочешь им рассказать?
- Боишься, Чарли, что мне не поверят? Что посчитают меня за врушу?
- Ну почему ты не можешь оставить меня в покое? - Он яростно отшвырнул Теди. - Мелкая пакостница! Тебе ничто никогда не нравится, ты завидуешь всему, что бы я ни сделал. Этой банкой я немного поприжал тебе хвост, так ты и спать не могла, все придумывала, как бы мне нагадить!
- Ладно, - рассмеялась Теди, - никому я ничего не скажу.
- Не скажу! - с ненавистью повторил Чарли. - Главное ты уже сделала: испоганила все для меня. Теперь не так-то уж и важно, расскажешь ты кому еще или не расскажешь. Мне ты уже рассказала, и вся моя радость на этом кончилась. А все ты и Том Кармоди. Мне так хотелось стереть с его лица эту проклятую ухмылочку. Он ведь сколько уже лет надо мной смеется! Ну иди, рассказывай что хочешь и кому хочешь - мне все равно, а так хоть ты удовольствие получишь!..
Чарли яростно шагнул, сорвал с полки банку, размахнулся, чтобы швырнуть ее об пол, но тут же замер и осторожно, дрожащими руками поставил свою драгоценность на длинный стол. И начал всхлипывать. С утратой банки он утратит весь мир. И Теди - Теди он тоже терял. С каждой неделей, с каждым месяцем она ускользала все дальше, она издевалась над ним, поднимала его на смех. Сколько уже лет Чарли сверял время своей жизни по маятнику ее бедер. Но ведь и другие мужчины - Том, к примеру, Кармоди - сверяли свое время по тому же эталону.
Теди стояла в ожидании, когда же Чарли расшибет банку, однако тот только ласково гладил холодное прозрачное стекло и мало-помалу успокаивался. Банка заслуживала благодарности - ну, хотя бы за долгие вечера, щедрые вечера, полные друзей, и тепла, и разговоров, свободно гулявших из конца в конец гостиной...
Чарли медленно повернулся. Да, Теди потеряна, потеряна безвозвратно.
- Теди, ты же не ходила в цирк.
- Именно что ходила.
- Ты врешь, - покачал головой Чарли.
- Именно что не вру.
- В этой... в этой банке должно быть что-нибудь. Что-нибудь кроме хлама, о котором ты говорила. Слишком уж многие люди верят, что в ней что-то есть. Теди. Ты не можешь этого изменить. Хозяин цирка, если ты и вправду с ним говорила... он соврал. - Чарли глубоко вздохнул и добавил: - Иди сюда, Теди.
- Что ты там еще придумал? - подозрительно сощурилась Теди.
- Подойди ко мне. - Чарли шагнул вперед. - Иди сюда.
- Не трогай меня, Чарли.
- Теди, я же просто хочу показать тебе одну вещь. - Голос Чарли звучал тихо, спокойно и настойчиво. - Ну кисонька. Ну кисонька, кисонька, котеночек ты мой маленький... котеночек!
Прошла неделя. Снова наступил вечер. Первыми пришли Дед Медноув и Бабушка Гвоздика, за ними - Джук, миссис Тридден и Джаду, цветной человек. Дальше потянулись и все остальные - молодые и старые, благодушные и озлобленные, и все они рассаживались по стульям и ящикам, и у каждого были свои мысли, и надежды, и страхи, и вопросы. И все они негромко здоровались с Чарли, и никто не смотрел на святилище.
Они ждали, пока придут и другие, пока соберутся все. По блеску их глаз можно было понять, что каждый видит в банке что-то свое, не такое, как остальные - что-то касающееся жизни, и бледной жизни после жизни, и жизни в смерти, и смерти в жизни, и у каждого была своя история, свой мотив, свои реплики - старые, хорошо знакомые, но все равно новые.
Чарли сидел отдельно ото всех.
- Привет, Чарли. - Кто-то заглянул в раскрытую дверь спальни. - Твоя жена, она что, снова гостит у родителей?
- Ага, смылась в Теннесси. Вернется через пару недель. Только и знает, что бегать из дому... Да будто вы ее не знаете?
- Да уж, непоседливая тебе жена досталась, это точно.
Негромкие разговоры, скрип поудобнее устанавливаемых стульев, а затем, совсем неожиданно, стук каблуков и глаза, сверкающие из полутьмы крыльца - Том Кармоди.
Том Кармоди стоял, не переступая порога, его ноги подламывались и дрожали, руки висели плетьми и тоже дрожали, и он заглядывал в гостиную. Том Кармоди боялся войти. Том Кармоди не улыбался. На влажных, безвольно обвисших губах приоткрытого рта - ни тени улыбки. Ни тени улыбки на белом как мел лице, лице человека, давно и опасно больного.
Дед взглянул на банку, прокашлялся и сказал:
- Странно, я как-то не замечал этого раньше. У него голубые глаза.
- Оно всегда имело голубые глаза, - пожала плечами Бабушка Гвоздика.
- Нет, - проскрипел Дед, - ничего подобного. Последний раз они были карие. И еще...- Он снова взглянул на банку и моргнул. - У него же коричневые волосы. Раньше у него не было коричневых волос.
- Были, - вздохнула миссис Тридден. - Были.
- И ничего подобного!
- Были, были!
Том Кармоди, дрожащий во влажной духоте летнего вечера, Том Кармоди, заглядывающий в комнату, не отрывающий глаз от банки. Чарли небрежно на нее посматривающий, небрежно перекатывающий в ладонях самокрутку, переполненный мира и спокойствия, уверенный в своей жизни и в своих мыслях. Том Кармоди, один в полутьме крыльца, видящий в банке то, чего никогда не видел прежде. И все - видящие то, что они хотят видеть, мысли их - частый перестук дождя по крыше.
- Мой мальчик. Мой маленький мальчик, - думает миссис Тридден.
- Мозг! - думает Дед.
Пальцы цветного человека, мелькающие, как ножки кузнечика.
- Срединная Мама!
- Амеба!- поджал губы рыбак.
- Котенок! Котенок! Ну кисонька, кисонька, кисонька! - Мысли захлестывают Джука, выцарапывают ему глаза. - Кисонька!
- Все и вся! - скрипят усохшие и поблекшие мысли Бабушки. - Ночь, трясина, смерть, белесая нежить, влажные морские твари!
Тишина. А затем Дед шепчет:
- И вот что же все-таки это такое? Вот, скажем, он это? Или она? Или вообще просто оно?
Чарли удовлетворенно взглянул вверх, размял самокрутку, чтобы была чуть плоская и хорошо лежала во рту. И перевел глаза на дверь, на Тома Кармоди, который никогда уже больше не улыбнется.
- Сдается мне, никогда мы этого не узнаем. Да, сдается, что не узнаем.
Он медленно покачал головой и повернулся к гостям, которые смотрели, и смотрели, и смотрели...
Самая обычная банка с маловразумительной диковинкой, какие сплошь и рядом встречаются в балаганчиках бродячего цирка, установленных на окраине маленького сонного городка. Белесое нечто, парящее в сгущенной спиртовой атмосфере, вечно погруженное в то ли сон, то ли какие-то свои мысли, вечно описывающее медленные круги. Безжизненные, широко раскрытые глаза, вечно глядящие на тебя, никогда тебя не замечающие...
Озеро
The Lake
