Девушка кивнула, закусила губу, но так и не подняла головы.
– А мистер Джентли на месте?
– Может быть, – ответила она, отбросив назад волосы, слишком короткие для такого жеста. – А может быть, и нет. Меня это больше не касается. Пусть теперь сам сообщает клиентам, где он.
Она извлекла последний пузырек лака для ногтей и хотела было захлопнуть ящик, но сделать это помешала застрявшая в нем толстая книга. Девушка повторила попытку – безуспешно. Тогда она достала книгу, выдрала едва не половину страниц, сунула ее обратно. На этот раз ящик легко и с грохотом закрылся.
– Вы его секретарь? – осведомился Ричард.
– Бывший секретарь и надеюсь таковым остаться, – хмуро отозвалась она, защелкнув сумочку. – Вместо того чтобы заплатить мне жалованье, он тратит деньги на дурацкие медные таблички. Ни минуты больше здесь не останусь, премного благодарна. «Это пойдет на пользу делу». Я вас умоляю! Вовремя отвечать на телефонные звонки – вот что пойдет на пользу делу. Интересно, как с этим справится его замечательная табличка? А теперь, если позволите, мне пора!
Ричард посторонился, и она пулей вылетела из приемной.
– Скатертью дорога! – донеслось из-за закрытой двери.
В кабинете зазвонил телефон, трубку немедленно сняли.
– Да? – сказал раздраженный голос.
Девушка опять появилась в приемной, на цыпочках, чтобы не услышал босс, пробралась к столу, схватила забытый шарф и вышла.
– Да, это «Холистическое детективное агентство Дирка Джентли». Чем мы можем вам помочь?
Французская речь на третьем этаже смолкла. Повисла напряженная тишина.
– Вы совершенно правы, миссис Сандерленд, мы специализируемся на сложных разводах, – послышалось из кабинета.
Последовала пауза.
– Да, благодарю вас, миссис Сандерленд. Этот развод не совсем сложный.
Трубку положили, тут же раздался следующий звонок.
Ричард окинул взглядом тесную и мрачную приемную. Обставлена она была довольно скудно: допотопный, отделанный шпоном стол, серый картотечный шкаф и зеленая корзинка для бумаг. На стене – постер группы «Дюран-Дюран» с надписью красным фломастером: «Снимите это, пожалуйста». Ниже другой рукой кто-то вывел ответ: «Нет». Далее: «Я требую, чтобы вы сняли плакат». Ниже: «Ни за что». Еще ниже: «Вы уволены». Еще ниже: «Отлично!» На этом проблема, похоже, себя исчерпала.
Ричард постучал в дверь кабинета, однако ему не ответили – продолжался разговор по телефону:
– Очень рад, что вы об этом спросили, миссис Роулинсон. Слово «холистическое» в названии агентства отражает мою полную убежденность в фундаментальной взаимосвязи всех явлений. Меня не заботит такая чепуха, как отпечатки пальцев или подошв, а также крошки в карманах. Решая проблему, я рассматриваю всю картину целиком. Отношения между причиной и следствием подчас бывают более тонкими и сложными, чем мы с нашими грубыми представлениями об окружающем мире можем себе вообразить, миссис Роулинсон. Позвольте привести один пример. Если вы придете на прием к иглотерапевту с зубной болью, он введет вам иглу не в зуб, а в бедро. Вы знаете почему, миссис Роулинсон? Не знаете. И я не знаю. Примерно это мы и выясняем. Приятно было с вами побеседовать, миссис Роулинсон. До свидания.
Как только трубку положили, зазвонил другой телефон.
Ричард приоткрыл дверь и заглянул в кабинет.
Перед ним предстал Свлад (или Дирк) Чьелли. Слегка располневший, с немного обвисшим подбородком, припухшими веками и красноватыми глазами, но все тот же, каким Ричард его запомнил, когда восемь лет назад он с мрачной ухмылкой садился в полицейский фургон.
На нем был мешковатый светло-коричневый костюм, который выглядел так, будто в далеком прошлом его надевали исключительно для участия в операциях по прореживанию зарослей ежевики, под костюмом – красная клетчатая рубашка и зеленый галстук в полоску. Костюм, рубашка и галстук совершенно не сочетались друг с другом и наотрез отказывались составить единый ансамбль. На носу сидели очки с толстыми стеклами в металлической оправе, чем, возможно, и объяснялся столь безвкусный выбор одежды.
– А, миссис Блатхолл, очень рад вас слышать. – Дирк продолжал отвечать на телефонные звонки. – Меня так огорчило известие о кончине мисс Тиддлз. Печальная новость, да. И все-таки, и все-таки… Неужели мы позволим, чтобы скорбь заслонила благословенный свет тех мест, где отныне пребывает ваша кошечка? Думаю, нет. Слышите? Кажется, это мяукает мисс Тиддлз. Она взывает к вам, миссис Блатхолл. Говорит, что нашла покой и умиротворение. И что ей станет еще покойнее, если вы, миссис Блатхолл, оплатите кое-какие счета. Это вам ни о чем не напомнило, а, миссис Блатхолл? По-моему, месяца три назад я посылал вам какой-то счет. Не он ли не дает упокоиться с миром вашей любимице?
Заметив Ричарда, Дирк энергичным жестом пригласил его войти и указал на смятую пачку французских сигарет, до которой сам не мог дотянуться.
– Тогда в воскресенье вечером, миссис Блатхолл. В восемь тридцать. Адрес вы знаете. Да, я уверен, с мисс Тиддлз вы еще встретитесь, и чековая книжка тоже отыщется. До свидания, миссис Блатхолл, до свидания.
Не успел Дирк отделаться от миссис Блатхолл, как телефон зазвонил вновь. Он схватил трубку, одновременно прикуривая помятую сигарету.
– А, миссис Зоскинд! – воскликнул он. – Вы моя самая старая и – могу сказать с уверенностью – самая ценная клиентка. Добрый день, миссис Зоскинд, добрый день. Мне очень жаль, но пока о малыше Родерике никаких новостей. Однако мы не опускаем рук, поиски переходят в завершающую стадию. Смею вас заверить, пройдет несколько дней, и вы сможете крепко обнять своего негодника, он вновь будет ласково мяукать у вас на коленях. Ах да, вот еще что: вы получили счет?
Смятая сигарета никак не раскуривалась, Дирк прижал трубку плечом к уху и снова открыл пачку, но она оказалась пустой. Тогда он взял огрызок карандаша, что-то написал на клочке бумаги и протянул его Ричарду.
– Да, миссис Зоскинд, я весь внимание, – сказал он в трубку.
«Попроси секретаршу сбегать за сигаретами», – прочел Ричард.
– Это верно, миссис Зоскинд, – продолжил телефонную беседу Дирк, – но уже в течение семи лет я пытаюсь донести до вас, что смотрю на такие вопросы с точки зрения квантовой механики. Исходя из моей теории ваш кот не потерялся, просто произошел временный коллапс волновой функции, которую нужно восстановить. Шрёдингер, Планк… Ну, вы помните.
«У тебя нет секретарши», – нацарапал Ричард и протянул записку Дирку.
Тот какое-то время молча смотрел на нее, затем написал: «Черт бы ее побрал!» – и снова отдал листок Ричарду.
– Да, миссис Зоскинд, – беспечно продолжал Дирк, – девятнадцать лет для кота – почтенный возраст. Но давайте спросим себя: разве можем мы предположить, что Родерик его так и не достиг? И вправе ли мы на закате его жизни бросить его на произвол судьбы? Сейчас он как никогда нуждается в нашей поддержке. Пришло время удвоить усилия, и с вашего позволения, миссис Зоскинд, именно этим я и намерен заняться. Как вы при встрече посмотрите ему в глаза, зная, что не сделали для него даже этой малости?
