– Останови кассету, – приказал Джилкс и взглянул на часы. – Прошло три минуты двадцать пять секунд после того, как Вэй назвал точное время – восемь сорок семь. – Он посмотрел на Дирка. – Оставайся здесь. Не двигайся. Ничего не трогай. Я запомнил положение каждой частички в этой комнате и узнаю даже, дышал ты или нет.
Джилкс ловко развернулся и ушел. Дирк слышал, как внизу он обратился к кому-то из своих подчиненных:
– Таккет, немедленно отправляйтесь в офис «Новейших технологий», разузнайте все о телефоне, установленном в автомобиле Гордона Вэя: какой номер, к какой сети подключен…
Дальше Дирк не расслышал.
Он быстро убавил на магнитофоне звук и вновь нажал воспроизведение.
Некоторое время продолжала играть музыка. Дирк в расстройстве барабанил пальцами по столу. Музыка все никак не заканчивалась.
Он ненадолго нажал кнопку перемотки. Опять музыка. Дирк явно что-то искал, но что именно? Это заставило его приостановить поиски.
Он совершенно определенно что-то ищет.
И совершенно определенно не знает что.
От мысли, что он толком не знает, чего добивается, Дирк похолодел. Он медленно оглянулся.
В комнате ни души. По крайней мере Дирк никого не видел. Однако ему был знаком этот пощипывающий кожу холодок, он ненавидел его больше всего на свете.
Дирк грозно прошептал:
– Если кто-нибудь меня слышит, то слушайте! Мой разум – моя сердцевина, и за все, что там происходит, отвечаю я. Другие могут верить во что угодно, а я не стану делать ничего, если четко и ясно не пойму причины, по которой я это делаю. Если вам что-то от меня нужно, так и скажите, но не смейте касаться моего разума!
Его трясло от ярости. Холодок медленно и как-то даже робко отступил и словно удалился из комнаты. Дирк попробовал проследить за ним, но тотчас отвлекся: откуда-то долетел слабый звук, похожий на завывание ветра, – глухой, испуганный, растерянный голос, легкий шепот, но все же он присутствовал, был различим на записи с автоответчика.
«Сьюзан! Сьюзан, помоги! Помоги мне ради всего святого. Сьюзан, я умер…»
Дирк резко развернулся и выключил магнитофон.
– Простите, – прошептал он, – но интересы моего клиента сейчас для меня важнее всего.
Он немного отмотал пленку назад и стер голос и все, что следовало далее. Запись поможет установить время смерти Гордона Вэя, однако Дирк не желал делать всеобщим достоянием столь деликатные подробности речи Гордона, даже если они всего лишь служили еще одним доказательством его смерти.
В воздухе неподалеку возникло какое-то возмущение. По комнате, сотрясая на пути мебель, пролетела непонятная волна. Дирк, наблюдая за происходящим, заметил, что волна достигла стеллажа у двери, где стоял автоответчик. Устройство лихорадочно затряслось, но стоило только Дирку приблизиться, как все стихло. Дирк медленно и спокойно протянул руку и нажал кнопку «Ответ».
Волна вновь пробежала по комнате, на этот раз к длинному письменному столу, где среди бумаг стояли два старомодных дисковых телефона. Дирк понял, что происходит, но предпочел наблюдать, не вмешиваясь.
Трубка одного из телефонов упала с рычага. Дирк услышал гудок. Затем очень медленно, отрывисто и с явным усилием диск стал поворачиваться, но вдруг сорвался и съехал в исходное положение.
Последовала пауза. Рычаг утопили, и в трубке вновь раздался гудок. Диск опять начал поворачиваться, еще отрывистее, чем раньше.
И снова съехал назад.
Теперь пауза длилась дольше, и весь процесс повторился.
Съехавший в третий раз диск неожиданно спровоцировал взрыв ярости: телефон подлетел вверх, а затем устремился в противоположный угол комнаты, шнур задел настольную лампу, лампа упала, потянув за собой скопище проводов и опрокинув кофейные чашки и дискеты. Стопки книг обрушились со стола на пол.
Сержант Джилкс наблюдал за происходящим с каменным лицом.
– Сейчас я ненадолго выйду, – угрюмо произнес он, – а когда вернусь, чтобы этого безобразия не было. Понятно?
Он повернулся и исчез.
Дирк бросился к магнитофону и нажал кнопку обратной перемотки. Затем зашептал в пустоту:
– Я точно не знаю, кто вы, но догадываюсь. Если вам правда нужна помощь, не вздумайте больше ставить меня в неловкое положение!
Несколько секунд спустя в комнате вновь появился Джилкс.
Обозрев беспорядок, он изрек:
– Сделаю-ка я вид, что ничего не заметил, чтобы не пришлось задавать вопросы, ответы на которые, я уверен, разозлят меня еще больше.
Дирк сердито посмотрел на него.
Повисла тишина, нарушало которую лишь едва различимое стрекотание перемотки. Сержант бросил взгляд на магнитофон.
– Что с пленкой?
– Перематывается.
– Дай сюда.
Лента успела перемотаться до конца, Дирк вынул кассету и протянул Джилксу.
– Как ни досадно, но твой клиент, судя по всему, абсолютно чист, – сказал сержант. – Оператор связи подтвердил, что последний звонок из машины сделан в восемь сорок шесть вечера, а в это время Ричард Макдафф подремывал за столом в присутствии нескольких сотен свидетелей. Я называю их свидетелями, хотя в основном это студенты. Впрочем, придется предположить, что все разом они врать не могут.
– Хорошо, – сказал Дирк. – Рад, что все прояснилось.
– Честно говоря, мы и сами не верили, что это его рук дело. Не похож он на убийцу. Но ты ведь прекрасно понимаешь: нам нужны результаты. Передай, что мы все равно должны задать ему кое-какие вопросы.
– С удовольствием это сделаю, если найду его.
– Уж будь любезен.
– Что ж, не смею вас больше задерживать, сержант, – беззаботно произнес Дирк и направился к выходу.
– Черт побери, Чьелли, если ты не уберешься через тридцать секунд, я сам тебя задержу! Не знаю, что у тебя на уме, и знать не желаю – мне дорог мой крепкий сон. Вон отсюда!
– В таком случае хорошего дня, сержант. Не скажу, что было приятно с вами повидаться.
Дирк стремительно вышел из комнаты и спустился вниз, с прискорбием отметив по пути, что на месте великолепного дивана «Честерфилд» на лестнице осталась лишь маленькая горка опилок.
Майкл Вентон-Уикс, вздрогнув, оторвался от книги.
Внезапно его охватила решимость. Мысли, образы, воспоминания, намерения зароились в голове, и чем противоречивее они казались, тем чаще совпадали друг с другом.
Мало-помалу идеальное соответствие было найдено, все пары сошлись и выстроились в ряд.
Только потяни – и «молния» закроется.
Каким бы долгим, вечным ни казалось ожидание, когда неудача следовала за неудачей, волнами накатывала слабость и идти приходилось вслепую, ощущая бессилие одиночества, – решение есть, и отныне все станет по-другому. Будут исправлены все роковые ошибки.
