– Нет, – ответил Дирк, – никаких. Какой-то смутный образ маячит перед глазами, но я ума не приложу, к чему бы это.
Он задумчиво повертел меж пальцев сигарету, затем его взгляд вновь упал на стол и остановился на книге.
Дирк взял ее в руки и просмотрел, пытаясь понять, что вообще заставило его забрать ее с собой.
– Честно говоря, я совсем ничего не знаю о Говарде Белле, – сказал он.
Кейт удивилась, как неожиданно он сменил тему, но одновременно почувствовала и некоторое облегчение.
– Только то, что его книги продаются огромными тиражами и выглядят примерно как эта, – добавил Дирк. – Что, по-вашему, мне нужно еще знать?
– Ну, о нем рассказывают довольно странные вещи.
– Какие?
– Например, что он то и дело отчебучивает что-нибудь в дорогих гостиницах по всей Америке. Подробности, разумеется, никому не известны, просто оплачивают его счета, и все. Гораздо удобнее не задавать вопросов. Особенно о цыплятах.
– О цыплятах? – удивился Дирк. – О каких цыплятах?
Кейт понизила голос и слегка подалась вперед.
– Ходят слухи, что он всегда привозит с собой в гостиницу живых цыплят.
Дирк нахмурился:
– Это еще зачем?
– Никто не знает. Что с ними потом случается, тоже никому не известно. От них не остается и следа. – Она еще ниже пригнулась к столу и сильнее понизила голос: – Ни единого перышка.
Дирк почувствовал себя безнадежно глупым и наивным.
– И что же он с ними делает? – спросил он.
– Никто не имеет ни малейшего представления, – ответила Кейт. – И даже не хочет иметь ни малейшего представления. Не знают, и все тут.
Она пожала плечами и взяла в руки книгу.
– А еще Дэвид – это мой брат – считает, что у Говарда Белла идеальное имя для автора бестселлеров.
– Правда? – удивился Дирк. – Почему?
– Дэвид говорит, что любой издатель сразу обращает внимание на имя нового автора. Он не задает вопросов «Хорошо ли пишет новый автор?» или «Не станет ли текст приятнее, если выкинуть из него все прилагательные?». Первым делом он интересуется, достаточно ли звучна и коротка фамилия писателя и насколько имя длиннее фамилии. Вот смотрите: огромными серебряными буквами вытиснено «Белл», а «Говард» идет сверху буквами чуть у2же. Фирма! Магия издательского дела. Если вы счастливый обладатель такого имени, есть у вас писательский талант или нет – по большому счету не имеет значения. Что при нынешнем положении дел дает Говарду Беллу серьезное преимущество. Однако если просто взять и написать от руки, это имя самое что ни есть обыкновенное. Вот как здесь, например. Видите?
– Где? – не понял Дирк.
– На этом вашем конверте.
– Где? Покажите.
– Ну это же его имя, разве нет? Вот, перечеркнуто.
– Мать честная, и правда! – воскликнул Дирк, уставившись на конверт. – Наверное, я просто не узнал его без этих фирменных вывертов.
– Значит, письмо имеет к нему какое-то отношение? – Кейт взяла конверт и повертела его в руках.
– Я точно не знаю, что в нем, – признался Дирк. – Что-то связанное с контрактом и, возможно, с пластинкой.
– Ну, с пластинкой-то наверняка.
– Это еще почему? – вызывающе спросил Дирк.
– Вот тут написано: Деннис Хатч. Видите?
– Ну, вижу. – Дирк внимательно посмотрел на конверт. – И что по-вашему, я должен знать это имя?
– Вообще-то, – задумчиво произнесла Кейт, – если вы еще не умерли, то безусловно. Это глава «Ариез райзинг рекорд груп». Знаменит чуть меньше Папы Римского. Надеюсь, вы знаете, кто такой Папа Римский?
– Да-да, – нетерпеливо сказал Дирк, – такой седой дядька.
– Вот именно. Похоже, из всех знаменитостей этот конверт не был адресован только ему. Тут и Стэн Дубчек, глава «Дубчек, Дантон, Хайдеггер, Дрейкотт». Они ведут счета АРРГХ.
– Чего-чего?…
– АРРГХ! «Ариез райзинг рекорд груп холдинг». Добравшись до их счета, агентство сказочно разбогатело. – Кейт посмотрела на Дирка. – По-моему, вы не имеете представления ни о музыке, ни о рекламном деле.
– Имею честь сообщить, что все обстоит именно так. – Дирк учтиво склонил голову.
– Что вы собираетесь делать с этим конвертом?
– Решу, как только у меня получится его вскрыть, – сказал Дирк. – У вас нет с собой ножика?
Кейт покачала головой.
– А кто такой Джеффри Энсти? – спросила она. – Только его имя не вычеркнуто. Ваш друг?
Дирк слегка побледнел, на мгновение задумался и произнес:
– Тот странный тип, который якобы «творит нечто гнусное в Вудшеде»… повторите-ка, что он вам сказал?
– Он сказал: «У меня тоже есть перед вами преимущество, мисс Шехтер». – Кейт попыталась равнодушно передернуть плечами.
Некоторое время Дирк с сомнением на лице о чем-то размышлял.
– Вполне возможно, – наконец произнес он, – что вам угрожает опасность.
– Вы имеете в виду тех ненормальных, что врезаются в меня на дороге? Такого рода опасность?
– Может быть, и хуже.
– Что вы говорите!
– Да.
– И с чего же вы это взяли?
– Пока не совсем понимаю. – Дирк нахмурил брови. – Большинство идей, которые сейчас крутятся у меня в голове, связаны с абсолютно невообразимыми вещами, так что я лучше поостерегусь ими делиться. Тем не менее только такие мысли и приходят мне на ум.
– На вашем месте я бы поступила иначе, – сказала Кейт. – Каков был принцип Шерлока Холмса? «Исключите все невозможное, и то, что останется, даже самое невероятное, будет истиной».
– С этим я в корне не согласен, – резко ответил Дирк. – Невозможное порой вмещает в себя то, чего нет в невероятном. Как часто люди дают чему-то вполне рациональное объяснение, и оно вроде бы работает во всех отношениях, кроме одного – этого не может быть, и все тут! Так и хочется воскликнуть: «Да, но он или она просто никогда так не поступит!»
– Честно говоря, именно с этим я сегодня и столкнулась.
– Ах да! – Дирк хлопнул ладонью по столу, и бокалы задребезжали. – Та самая девочка в инвалидной коляске – отличный пример. Мысль, что она каким-то образом получает вчерашние курсы ценных бумаг из воздуха, невозможна, но именно она и является истиной, ведь идея, что она непрерывно занимается сложным и чрезвычайно кропотливым трудом, чтобы обмануть кого-то без какой-либо пользы для себя, абсолютно невероятна. Первая мысль предполагает существование чего-то, о чем мы не имеем представления. Один Бог знает, сколько на свете таких вещей. Вторая же противоречит фундаментальным и общечеловеческим принципам, которые нам хорошо известны. Вот поэтому нам и следует проявлять величайшую осторожность по отношению к ней и ко всей ее обманчивой рациональности.
