«Они загнаны в угол. У них детёныши: Рувим — и я. Если я издам хоть звук… если Рид подойдёт хоть на шаг ближе…»
Рид снова стоял неподвижно и насторожённо озирался вокруг, в первую очередь поглощённый мыслью о собственной безопасности, но движимый одним мучительным, непреодолимым желанием: увидеть Бек, услышать её голос, узнать наконец, что она жива. Возможно, появившееся у него чувство объяснялось именно этим желанием; непонятно почему — может, из-за дурацкой туалетной бумаги, — но он чувствовал, что Бек близко.
Рид вспомнил, что в прошлый раз видел здесь другой клочок бумаги, неподалёку от…
Вот он! Лежит в пятнадцати футах от него, на коричневой сосновой хвое, прямо под огромным кустом жимолости, растущим над поваленной осиной. Рид сделал два маленьких, осторожных шага. Сухой лист тихо хрустнул у него под ботинком, и он застыл на месте.
«Спокойно!»
Ещё шаг. Замри. Прислушайся. Ещё шаг.
Запах из пережитого кошмара коснулся его ноздрей, и кровь в нём заледенела. Внезапно первая ужасная ночь перестала быть просто воспоминанием. Он словно снова оказался там, снова слышал отчаянный крик Бек и чувствовал себя беспомощным, таким беспомощным. Существо тоже находилось рядом. Рид не видел его, но чувствовал, что оно затаилось поблизости и наблюдает за ним.
Бек. Он мог думать только о ней и сделал ещё один шаг навстречу смертельной опасности.
Он никогда ещё не заходил так далеко. Ещё шаг назад он умирал от ужаса. Теперь он мог считать себя покойником, но ему было плевать. Руки у него перестали дрожать. Он не испытывал ни малейшего искушения отступить назад. Он хотел быть именно здесь — и не просто поблизости, а там.
— Бек, — прошептал он. — Я здесь, детка. Я рядом.
Он только чуял нюхом существо. Если этот тихий, ровный шипящий звук не мерещился ему, он слышал и его тоже.
«Поиски или охота?» Теперь и первое, и второе. Рид медленно повёл стволом винтовки, провоцируя существо пошевелиться.
Рид стоял прямо над ямой. Бек слышала шипение и бульканье слюны. Зубы Иакова были оскалены, клыки блестели. Он припал к земле, готовясь к прыжку, выжидая момент.
«Рид, уходи отсюда!»
Он не ушёл. Он сделал ещё один шаг по направлению к ним.
«Они убьют его. Господи, они убьют его!»
Глава 12
Синг видела, как кольцо окружения стягивается с запада, севера и юга, ограниченное с востока отвесными скалами. Внутри кольца ближе к южному краю недвижно стояла на месте точка, обозначающая местоположение Рида. Он не выходил на связь.
— Рид! Рид, ответь мне! Джимми, вы его видите?
— Нет, — прошептал Джимми. — Здесь слишком густые заросли.
— Вы видите его на своём мониторе?
— Так точно.
— Так чего же вы ждёте? На связь вышел Пит.
— Всем соблюдать предельную осторожность. Не дайте себя убить.
Рид слышал треск голосов в своём наушнике. Он вставил его обратно в ухо, нажал кнопку связи и тихо произнёс:
— Это Рид. Я у цели. Я не вижу зверя, но чую запах.
— Рид, отойди назад! — закричала Синг. — Подожди остальных!
— Нет. Я не позволю этому существу снова ускользнуть. — Рид!
Он вынул наушник из уха.
«Уходи, Рид! — мысленно умоляла Бек. — Я люблю тебя. Пожалуйста, не дай убить себя. Уходи».
Иаков по-прежнему ждал, готовый пулей вылететь из ямы. Бек и близко не представляла, что именно заставит его действовать, но знала, что атака займёт всего секунду.
Рид медленно двигался мимо опутанного ползучими растениями куста, мысленно составляя план местности, выискивая возможные укрытия. За вывороченным из земли пнём можно спрятаться. Поваленная осина выглядит подозрительно, но разве под ней кто-нибудь поместится? Ещё один шаг — и он заметил открытое пространство, крохотную прогалину слева. Там у него будут лишние полсекунды, чтобы отреагировать в случае нападения. Он попытался уловить смрадный запах, попытался…
Он вздрогнул, увидев это. Потом овладел собой, насторожённо огляделся по сторонам, сжал винтовку покрепче.
Лоскут коричневой кожи.
Поначалу Рид решил, что это какой-то зверёк, притаившийся в траве, потом решил, что это мёртвый зверёк: окровавленный, растерзанный.
Он осторожно приблизился, уже зная, что это такое, но не желая верить глазам.
Иаков немного расслабился, и соответственно, Бек тоже — достаточно для того, чтобы подумать: «Что я могу сделать, что я могу сделать?» Никаких ответов не приходило на ум.
Она видела Рида через другой просвет в зарослях: он выходил на маленькую прогалинку. Очевидно, он нашёл что-то, хотя первые несколько секунд Бек не могла представить, что именно.
Постой. Её куртка? Они описали по лесу круг и вернулись обратно к месту, где Рувим похитил у неё туалетную бумагу. Возможно, там её куртка.
Искорка надежды загорелась у неё в душе, и сердце забилось чаще. Если Рид найдёт куртку, он поймёт, что Бек где-то рядом. Тогда он не оставит поисков, не оставит надежды. Куртка послужит подобием сигнального костра, послания в бутылке…
Это действительно оказалась её куртка — правда, всего лишь часть. Рид поднял лоскут кожи, повертел в руках. Рувим славно над ним поработал — лучше, чем щенок над резиновой игрушкой. Он был изжеван, истерзан…
У неё мучительно похолодело в животе от дурного предчувствия. Страх — нет, отчаяние приговорённого к смерти поразило её подобием электрического разряда. Куртка испачкана в крови. В крови Рахили. Она изорвана в клочья. Она выглядит так, словно…
Прерывистый, почти предсмертный вздох сорвался с губ Бек, беззвучно выговоривших «Р-р-рид». «Не думай этого, Рид. Не думай этого. Это не моя кровь».
Кровь на лоскуте кожи уже давно запеклась, растрескалась и теперь отслаивалась струпьями. Это была лишь часть куртки — половина рукава и часть боковой вставки, — изодранная, со следами зубов. Она всё сказала Риду, сомнений не оставалось.
Рид тяжело повалился на колени, забыв обо всём на свете: о поисках, об охоте, даже об опасности. Винтовка упала на траву. Он смотрел неподвижным взглядом на истерзанный лоскут в руках, машинально водя подушечкой большого пальца по тёмному пятну крови. Чёрная тень заползла в сознание, расплываясь подобием чернильного пятна на пергаментной бумаге, разрастаясь, вытесняя прочь свет и надежду, вытесняя все мысли, кроме одной: Бек.
Рид поднял глаза. Он не видел ничего — только Бек, жующую холодный сэндвич и строящую насмешливую гримаску, с раздутой щекой, криво улыбающуюся в объектив фотоаппарата. Это была последняя улыбка, которую он помнил, но и она, несмотря на все старания удержать её в памяти, медленно растаяла, растворилась в чёрной ночи, которая будет длиться вечно. Он пытался услышать смех Бек или даже голос, произносящий его имя, но лишь молчание служило ему ответом.
