– Входите, пожалуйста. – Они последовали за ним, огибая последний бастион – стол мисс Роудс, – и прошли через массивную дубовую дверь в Офис Губернатора.
Это было восхитительное помещение – обшитые резными панелями стены, медная отделка на всех дверях, оконных рамах и шкафах, центральная люстра для общего освещения, затейливые медные светильники на стенах для приглушенного света, небрежно расставленные там и сям напольные и настольные лампы. Вдоль двух стен тянулись стеллажи с книгами и чудесными образцами медного литья и фарфоровых изделий. На стенах висели картины, в углу стоял огромный глобус, а в высоком, до самого потолка, окне за креслом губернатора величественно поднимался на фоне голубого неба купол Капитолия – потрясающий душу символ чести, долга и страны. В уме Джона зазвучала торжественная патриотическая музыка, и сейчас он в значительной мере почувствовал себя мистером Смитом в исполнении Джимми Стюарта.
Мистер Дэвин стал с одной стороны стола губернатора, готовый отдать необходимые распоряжения. Мисс Бентхофф села с другой стороны, вооружившись ручкой и блокнотом.
Но где же губернатор?
– Джентльмены, – произнес мистер Дэвин, – губернатор Хирам Слэйтер.
– Э-э-э... здравствуйте, сэр, – услышал Джон голос Мэла. – Это большая честь для меня.
Мэл смотрел в сторону стола губернатора, но Джон никого там не видел.
Впрочем, нет, постойте-ка... там кто-то был. Джон рассмотрел чью-то макушку, едва выступающую над столом.
Губернатор Слэйтер? Губернатор Хирам Слэйтер, Творец Зари Нового Дня? Возвышенный символ прогресса? Судьба Штата? Могущественный Правитель, восседающий на вершине власти?
Джон увидел маленького, ростом не более четырех футов, человечка, который смотрел на них из-за стола расширенными от страха глазами, судорожно вцепившись крохотными пальчиками в край столешницы.
– А вы, вероятно, телеведущий Джон Баррет, – раздался голос губернатора обычный голос губернатора Слэйтера, хоть и звучащий несколько пронзительно.
Джон усилием воли отогнал видение прочь и увидел губернатора нормальных размеров, который стоял за своим столом в безупречно скроенном синем костюме в тонкую полоску, белой рубашке и красном галстуке, одной рукой опираясь о зеркально гладкую поверхность стола, а другую протягивая ему.
Страшно изумленный и не могущий скрыть своего изумления, Джон пожал губернатору руку.
– Здравствуйте, господин губернатор, – сказал он и даже слабо улыбнулся не из соображений светских приличий, а облегченно и даже словно забавлгясь.
Губернатор посмотрел на Мэла, а потом сказал, выразительно поглядывая на мисс Бентхофф:
– Может, вы немного подождете с установкой аппаратуры? Сейчас интервью представляется мне делом не столь существенным. Думаю, сначала мы просто побеседуем. – Мисс Бентхофф отвела Мэла на некоторое расстояние от стола губернатора и предложила ему стул.
– Благодарим вас за терпение, – сказала она тоном, который говорил, что ему лучше сохранять терпение. Губернатор снова перевел взгляд на Джона.
– Мистер Баррет, учитывая нашу ограниченность во времени, думаю, нам следует побыстрее прийти к взаимопониманию. Садитесь, пожалуйста.
Джон пронаблюдал за тем, как маленький четырехфутовый Хирам попятился от него, наткнулся на кресло и плюхнулся в него.
Бац! Джона под колени толкнуло подъехавшее сзади кресло, и он едва в него не упал. Мистер Дэвин быстро выполнял желания губернатора. Джон сел.
Губернатор – настоящий губернатор – тоже сел и несколько мгновений внимательно рассматривал Джона. Потом он подался вперед, сложил руки на столе и сказал:
– Во-первых, я хочу знать, откуда вы взялись, мистер Баррет, и почему делаете этот сюжет. Конечно, я могу ошибаться в своем предположении, но уверен, вы и ваш отец много разговаривали обо мне, м-м-м?
Джон усилием воли постарался принять нормальный вид и не пялиться. Но ему мешало сознание того, что глаза его раскрыты. Он видел. Он действительно видел.
– Гм... да, собственно, только один раз. Сразу после вашего первого предвыборного митинга. Я пытался убедить отца оставить вас в покое и прекратить читать вам проповеди.
Губернатор поднял брови и переглянулся с мистером Дэвином.
– Это очень интересно, мистер Баррет, если учесть вашу нынешнюю позицию.
Джон продолжал формулировать ответ:
– Меня расстраивало его поведение. Он снискал скандальную известность; я же – преуспевающий телеведущий, обеспокоенный своим имиджем и репутацией, и вдруг религиозный помешанный отец.
Губернатор ничего не ответил, но не спускал с Джона настороженного взгляда.
Джон продолжал, решив, что губернатор дает ему слово:
– Но если оставить в стороне религиозный пыл отца, то, когда я задумался над смыслом его речей... я понял правоту его позиции. Господин губернатор... Джон старался говорить мягким, ровным тоном. Он ступал на тонкий лед и прекрасно понимал это. – Я в страхе бежал. Бежал от Истины, бежал от себя подлинного, прятался за образом, который представлял меня личностью более значительной, чем я был на самом деле. Я не понимал тогда, что отец просто пытается предостеречь вас – да, собственно, всех нас – и сказать нам, что мы нечестны перед самими собой, перед другими людьми и перед Богом. Господин губернатор, вопреки утверждению ваших консультантов по рекламе, имидж не все. Имидж есть иллюзия, обман чувств, ложь, в которую мы сами начинаем верить. И, как говорил отец, однажды имидж рухнет – ваш имидж, мой имидж – и тут неизбежно возникает вопрос: когда рухнет имидж, останется ли на его месте живой человек?
Губернатор начинал проявлять признаки нетерпения.
– Так скажите же мне, пожалуйста, какое все это имеет отношение к вашему сюжету и нашему интервью?
– И сюжет, и интервью имеют отношение к Истине. Однажды отец сказал мне, что Истина может быть как лучшим вашим другом, так и вашим злейшим врагом. Если вы хотите узнать Истину, возможно, она причинит вам некоторую боль, но вы сделаете шаг вперед, и вы выиграете. Если вы ослепляетесь иллюзией и бежите от Истины... что ж, рано или поздно она настигнет вас, и тогда удар будет намного страшнее. Возможно, вам уже никогда не удастся оправиться. Именно это отец пытался донести до людей, и я пришел к выводу, что он был прав.
Губернатор Слэйтер слегка усмехнулся.
– И теперь... полагаю, вы приняли милоть вашего отца. Отсюда этот ваш мстительный, бесцеремонный, нравоучительный сюжет?
– Я узнал того же Бога, Которого знал мой отец. И я пытаюсь понимать вещи и жить в согласии с Истиной Божьей. Отсюда этот сюжет.
– Но вы понимаете, против чего выступаете?
– Против мыльного пузыря? Против иллюзии? Слэйтер в ярости хлопнул по столу ладонью. Дэвин шагнул вперед.
– Довольно. Интервью окончено... Слэйтер поднял руку.
