Изображение Мэриан заняло весь телеэкран, и она начала репортаж: «Джон, Эли, здесь имел место очередной случай выступления против абортов, продиктованный эмоциями, и это невзирая на строгие законы о сохранении тайны частной жизни в сфере деторождения».
Начала крутиться кассета.
Видео. Крупный план Дин Брювер, стоящей на крыльце своего дома, прямо перед дверью.
Дети Брюверов знали, что не стоит разговаривать у телевизора, когда показывают маму, но они все равно подпрыгнули и возбужденно завизжали.
Пока Дин Брювер на экране беззвучно шевелила губами, за кадром звучал голос Мэриан: «В мае этого года Макс и Дин Брюверы потеряли дочь, которая умерла от синдрома токсического шока, но они убеждены, что в смерти следует винить Женский медицинский центр».
Раздался голос Дин Брювер: «...Мы видели выдержки из заключения патологоанатома, в котором говорится, что Энни умерла в результате инфекционного аборта, а мы даже не знали о ее беременности...»
Видео. Женский медицинский центр.
Мэриан: «Брюверы потребовали назначить себя управляющими имуществом дочери, чтобы получить доступ к конфиденциальным документам, хранящимся в Женском медицинском центре».
Видео и звук. Элина Спурр, директор Женского медицинского центра, в своем офисе: «Миссис Брювер предъявила нам официальный запрос на медицинскую карту дочери, и, само – собой, мы пошли ей навстречу, и, само собой, мы не нашли никаких записей...»
Видео. Элина Спурр просматривает медкарты в служебном помещении клиники, сотни папок.
Голос Элины за кадром: «Мы очень тщательно ведем все записи, но никаких записей о том, что Энни Брювер когда-либо обращалась в клинику и пользовалась нашими услугами, просто нет».
Видео и звук. Дин Брювер на крыльце своего дома: «Я разговаривала с одной девушкой, которая находилась в клинике и видела, что Энни делала там аборт, таким образом мы узнали, кто виноват в смерти нашей дочери».
Видео и звук. Элина Спурр в своем офисе: «За многие годы мы оказали услуги сотням пациенток и не получили ни одной жалобы на недобросовестную работу».
Видео. Демонстранты, выступающие против абортов, стоят на аллее со своими плакатами и останавливают пациенток, чтобы поговорить с ними.
Голос Элины за кадром: «Самое печальное во всем этом то, что противники свободы выбора просто используют этих людей. Участники движения против абортов хватаются за любую возможность».
Видео. Клиника, пациентки (лица отвернуты от камеры) приближаются к дверям.
Мэриан: «Так кто же та свидетельница, которая, по утверждению Брюверов, видела их дочь в клинике?
Видео и звук, Дин Брювер: «Я не знаю, кто она такая. Девушка не пожелала назвать свое имя».
Мэриан: «А как насчет заключения патологоанатома, в котором говорится, что смерть Энни Брювер наступила в результате инфекционного аборта?»
Видео. Страницы с переписанными от руки выдержками из заключения патологоанатома медленно перелистываются перед камерой.
Голос Мэриан за кадром: «Все, что смогла показать нам Дин Брювер, это пять страниц рукописного текста, предположительно переписанного с подлинного заключения патологоанатома. Но где же оригинал?»
Видео и звук. Дин Брювер: «В больнице не смогли найти его. Оно куда-то затерялось, так, по крайней мере, нам сказали».
Голос Мэриан, которая спрашивает Дин, оставаясь за кадром: «Хорошо, а патологоанатом, производивший вскрытие? Он может объяснить причину смерти?»
Дин начинает волноваться и опускает глаза: «Его мы тоже не смогли найти. Он больше не работает в той больнице».
Смена кадра. Элина Спурр в своем офисе: «Это хулиганство в чистом виде. Они не могут доказать ни одного своего обвинения и все же приходят в клинику и беспокоят нас, угрожают нам и запугивают наших пациенток. Вы знаете, у нас и прежде были неприятности с Максом Брювером».
Видео. Старая запись с предвыборного митинга губернатора. Макс Брювер размахивает кулаками среди беснующейся толпы, в то время как пожилой мужчина, стоящий на бетонной чаше над толпой, кричит что-то во весь голос. В кадре появляется светлый кружок, указывающий местонахождение Макса в толпе.
Голос Мэриан за кадром: «Действительно, Макс Брювер был арестован и препровожден в полицейский участок за вторжение в клинику, а позже выдворен с предвыборного митинга губернатора Хирама Слэйтера за нападение на участников мероприятия».
Снова Мэриан в прямом включении от Женского медицинского центра: «Итак, Джон и Эли, сегодняшний инцидент – пусть он и не послужит ни к чему другому должен напомнить нам, что ожесточенная полемика по проблеме абортов далеко не завершена, несмотря на то, что общественность недавно одобрила законы, защищающие права женщин».
Джон уже приготовился задать вопрос из сценария, написанный в сценарии для него Мэриан Гиббоне:
– Итак, Мэриан, убедились ли теперь Брюверы в том, что Женский медицинский центр не виноват в смерти их дочери?
Мэриан отвечает с экрана: «Когда я задала миссис Брювер этот вопрос, она ответила отрицательно и сказала, что они будут продолжать борьбу с целью выяснить истину. Таким образом, к сожалению, Женскому медицинскому центру следует ждать новых неприятностей, пока эта история продолжается».
– 0'кей, Мэриан. Спасибо.
Камера Один берет Эли крупным планом. «Настоящий переполох вызвал грузовик с двумя тысячами живых цыплят, который перевернулся на автостраде 40...»
Джон перелистнул страницу сценария. Вот и все. Забавно, сколько душевной борьбы, боли, волнения и информации можно донельзя упростить, проскочить и отбросить прочь за какие-то две минуты. Все произошло так быстро, что ему даже не хватило времени подумать об этом. У него не было времени и сейчас. Приближался следующий сюжет – и его очередь говорить в камеру. Он обдумает все позже.
Макс и Дин так и продолжали сидеть перед телевизором, пока Эли рассказывала о теле, найденном рядом с автострадой 40, потом Джон предварил несколькими словами сюжет о пятидесятой годовщине армейской хозяйственной службы, а затем Эли сообщила о пожаре в жилом доме. Они не могли отыскать подходящих слов, и каждый боялся даже представить себе, о чем думает другой.
Двенадцатилетняя Виктория заговорила первой:
– Мамочка... ты сделала что-то плохое?
– Нет, золотко...
Макс треснул кулаком по ручке кресла и вскочил на ноги.
– Вот мерзавец...
– Хорошо, детки. – Дин подняла детей. – Расходитесь по своим комнатам и займитесь уроками. Ужин скоро будет готов.
Они ушли. Папа был зол, мама плакала. Лучше держаться от них подальше некоторое время.
Карл отвернулся от телевизора и уставился на холст, просто уставился на белое, ничего не выражающее пространство холста. Он попытался снова вызвать в воображении свое видение картины, свою цель, свой новый проект.
